Ледяной дворец - [9]

С обеих сторон подступали какие-то шорохи, хлюпала нечисть, которая была у себя дома и в этом замке, и в этом городе, вообще на Севере.

– Придите же кто-нибудь! – громко взмолилась она.

Кларк Дарроу – он бы ее услышал, и Джо Юинг тоже, они бы не бросили ее здесь одну, не дали превратиться в сосульку. За что? Она такая веселая, всему, глупышка, радовалась. Радовалась теплу и солнцу, любила свой Дикси. А тут все не свое, все чужое.

– Ты не плачешь, – явственно услышала она. – Ты уже никогда не сможешь плакать. Твои слезы застынут. Здесь слезы сразу стынут.

Она без сил вытянулась на льду.

– Господи боже мой, – простонала она.

Одна за другой уходили минуты, и с чувством бесконечной отрешенности она сознавала, что ей трудно держать глаза открытыми. Вдруг кто-то опустился рядом и взял ее лицо в теплые, мягкие руки. Она ответила благодарным взглядом.

– Марджори Ли, – успокоенно пробормотала она. – Я знала, что ты придешь. – Действительно, это Марджори Ли, и именно такая, какой ее представляла Салли Кэррол, – гладкий чистый лоб, приветливое выражение широко раскрытых глаз и пышная юбка из какой-то мягкой материи, так приятно опустить на нее голову.

– Марджори Ли…

Как темнеет быстро. Давно пора заново покрасить эти могильные камни, хотя после они будут выглядеть много хуже. Но надо, чтобы их было видно.

Минуты бежали, тянулись, складывались в густой пучок дымных лучей, струящихся к бледно-желтому солнцу, и наконец она услышала резкий хруст, с которым треснул ее обретенный покой.

В глаза ударило солнце, свет. Факел, много факелов, и голоса, голоса. Огонь выхватил живое лицо, сильные руки поднимают ее с земли, что-то делают с ее щекой, вся щека мокрая. Кто-то держит ее и растирает лицо снегом. Смешно – снегом!

– Салли Кэррол!

Это Грозный Дэн Макгрю и с ним двое незнакомых.

– Детка! Мы ищем вас уже два часа! Гарри чуть с ума не сошел.

Памяти быстро вернула на свои места пение, факелы, трубный клич марширующих клубов. Она забилась в руках Пэттона и испустила тихий, протяжный вопль.

– Вытащите меня отсюда. Я хочу домой. Домой! – Ее голос сорвался в пронзительный крик, от которого у Гарри, бежавшего по соседней галерее, кровь застыла в жилах. – Завтра же! – ничего не сознавая и не сдерживаясь, кричала она. – Завтра! Завтра!

VI

Дом, томившийся у пыльного полотна дороги, вкушал золотую солнечную щедрость и млел от зноя. Две бестолково-суматошливые птахи искали холодок на дереве перед соседним домом; по улице, нараспев предлагая клубнику, брела негритянка. Был апрельский полдень.

Вытянув на подоконнике руку и уткнувшись в нее подбородком, сверху сонными глазами смотрела Салли Кэррол, и в поле ее зрения попадали посверкивающие на солнце пылинки, колеблемые теплом, которое сегодня впервые стала отдавать прогревшаяся земля. Под ее взглядом старенький «форд» одолел рискованный поворот, дребезжа и стеная, домучил остаток пути и рывком остановился. Она ни звуком не отозвалась на происходящее, и минуту спустя знакомый пронзительный свист разорвал тишину. Салли Кэррол улыбнулась и сощурила глаза.

– Доброе утро.

Из-под крыши автомобиля вывернулась голова.

– Утро ты уже проспала, Салли Кэррол.

– Неужели? – с притворным удивлением сказала она. – А может, ты прав.

– Что делаешь?

– Ем зеленый персик. Приходи на похороны.

И хотя дальше голове некуда было поворачиваться, Кларк все же постарался – и увидел ее лицо.

– Вода как парное молоко, Салли Кэррол. Не хочешь искупаться?

– Вставать неохота, – лениво вздохнула Салли Кэррол, – но ладно, попробую.