Ледяное царство - [3]

— Мы тебя выпустим, — переглянувшись с лейтенантом, пообещал Бартош. — Но ты должен кое-что пообещать. Ты явишься к лидеру секты и потребуешь, чтобы он сдался с повинной. Если ты говоришь правду, и взрыва никто не планировал — то беспокоиться не о чем. Но если ты заблуждаешься, и кто-то в вашем ледяном братстве задумал теракт — то через двенадцать часов миллионы людей останутся без последнего теплого дома на этом замерзшем ледяном шарике, который когда-то назывался Землей. Подумай, сколько людей ты еще можешь спасти. И сделай правильный выбор!

Кабинка метролинии несла Эрвина по транспортному туннелю. Воздух из широкой восьмигранной трубы был откачан, чтобы уменьшить трение, и кабинка неслась на магнитных подушках, почти не встречая сопротивления. Разглядывать в иллюминаторы было нечего, кроме стремительно проносящихся мимо стенок, облепленных магнитами и проводами, но на широком экране мелькала карта радиального города, по которой двигалась яркая точка капсулы.

Герметичный мир Ледограда, спрятанного от морозного воздуха внешней среды, походил на искусственный сад. Последний город замерзшего мира представлял собой комплекс из нескольких высотных колец, объединенных радиальными линиями. Каждое из колец уносилось ввысь на две сотни этажей, образуя ярусы, на которых жили и работали обитатели этого рукотворного муравейника. Снаружи город напоминал гигантскую усеченную пирамиду, в плане похожую на кольцевой лабиринт. На плоских крышах колец, расчищенных от снега и льда, ютились технические площадки и ряды длинных зеркал, отражающих яркий солнечный свет на нижние этажи.

Чем выше располагался ярус, тем меньше жилых номеров умещалось на его улицах-кольцах. Хаотическое загромождение нижних этажей уступало место строгой красоте и порядку, за которым следили тысячи служащих, каждое утро поднимающихся сюда на работу.

Двухместная микрокабина пронесла Эрвина по радиальной линии и достигла гигантской башни Центрального Стержня — исполинского столба, вокруг которого были нанизаны эти громадные кольца. Сидеть в мягком кресле было удобно, и хотелось дремать, но боль от недавних побоев не давала расслабиться. По тому, как потянуло вперед и вниз желудок, он понял, что кабинка притормозила и перешла на горизонтальный подъем. Теперь она неслась вверх вдоль одной из транспортных шахт, пронизывающих Стержень.

Он выбрался на площадке комфортабельного сто двенадцатого яруса. Чистый воздух, поступающий сюда по вентиляционным трубам, приятно наполнил легкие после затхлой прокуренной атмосферы служебных низов. Зеркальные потолки изливали потоки яркого солнечного света, которого не хватало на то, чтобы согреть внешний мир, но с избытком хватало, чтобы освещать бесконечные этажи человеческого муравейника. Стволы аккуратно подстриженных деревьев торчали из проделанных в полу контейнеров со сдобренной почвой.

Миловидная девушка в строгом костюме стюардессы встретила его на подходе к личным апартаментам, сверкнула жемчужными зубами и пригласила следовать за собой.

— Господин Ольсен ждет вас, — ослепительно улыбнувшись, доложила она.

Эрвин поправил воротник мятой сорочки и благоговейно переступил через порог кабинета. Пер Ольсен, директор термальной станции и богатейший бизнесмен Ледограда, поджидал его за роскошным столом из натурального дерева, на который падали яркие блики зеркального отражателя.

Эрвин сложил руки ладонями в почтительном приветствии, по большому секрету сообщаемому только проверенным членам Ледяного братства. Он хотел поклониться как можно почтительнее, но директор Ольсен быстро шагнул ему навстречу и не дал согнуться.

— Я уже в курсе, что с тобой приключилось, — без лишних предисловий заговорил босс. — Как тебе удалось вырваться из застенка полиции?

— Они сами меня отпустили, — сбивчиво заговорил Эрвин. — Наплели ерунды, будто братство готовилось взорвать бомбу на станции.

— Чего только не придумают, чтобы оправдать свое варварство! — с негодованием воскликнул Ольсен.

Эрвин взглянул на директора сверху вниз. Невысокий, светловолосый, медлительный Ольсен был его полной противоположностью. Он казался усталым, как будто нес на себе все заботы этого бренного города со всеми его обитателями. Эрвин был выше на целую голову, но по сравнению с директором чувствовал себя мелкой букашкой.

— Тебя били? — участливо спросил Ольсен.

— Не важно! — отмахнулся Эрвин. — В нашем братстве завелась крыса. Конференция была замаскирована под концерт оперной музыки. Она не вызывала подозрений. Ранко Лончар хотел сообщить о предательстве, но ему не дали договорить. Кстати, что с ним? У меня нет новостей.

— Он пропал без вести, — на светлое лицо Ольсена набежала темная туча. — Боюсь даже подумать, что сотворили с ним эти опричники. У нас восемь погибших и больше двадцати раненых.

Эрвин скрипнул зубами и резко сказал:

— Мы не можем простить!

— Нет! — прервал его Ольсен. — О мести даже не думай. Наше движение никогда не прибегало к насилию. Сила братства — в вере, а не в оружии.

— Больше всего меня беспокоит, что предатель, который нас сдал, до сих пор среди братства, — взволнованно заговорил Эрвин. — Силовики искали вас, босс. Они не успокоятся, пока не заметут всех подчистую.