Ледяная смерть - [5]

Обычно в течение года даже самые дружелюбные расы, такие как эльфы из Вечнолесья или разумные кошки из Моррэя, старались держаться в своих районах и достаточно редко выходили «в люди». В День Единения, когда за порядком кроме усмирителей следили еще и специальные наблюдатели эдемитов, большинство рас забывали свои опасения и собирались вместе на улицах и площадях городов, где их развлекали магическими представлениями. К их услугам были также ярмарки, на которых в изобилии встречались торговцы редкими, в том числе и магическими товарами. За торговцами вели неустанное наблюдение усмирители, чтобы те не продавали ничего запрещенного, например, магического оружия или амулетов с заключенными в них стихийниками. Однако те, кто имел достаточно денег, смелости и хитрости, умудрялись раздобыть и то, и другое.

Адепт Анкорнус уверенно шел к площади Примирения. Так теперь называлась Красная площадь. Народ почтительно расступался перед ним, едва увидев на его рукаве нашивку в виде синего пера, – знак принадлежности к Гильдии независимых адептов. У большинства населения адепты вызывали уважение, смешанное со страхом. Они обладали немалым могуществом, противостоять которому могли разве что эдемиты, инферы и усмирители. Хотя деятельность Гильдии находилась под контролем последних, они не в состоянии были отследить ВСЕХ магических действий, и поэтому с теми, кто имел несчастье не угодить кому-нибудь из Гильдии, могло произойти всякое: от потери работы до летального исхода. Причем, в большинстве случаев доказать применение магии было очень трудно, а то и просто невозможно.

Анкорнус был адептом высшего уровня и происходил из человеческого мира Эллезар. В этом мире было много людей с прирожденными магическими способностями, так что представители Эллезара составляли довольно значительный процент среди адептов Пандемониума. Анкорнусу было лет сорок. Как и все эллезарцы, он был смуглокожим человеком с ястребиным профилем. Одевался он тоже по моде своего мира: темный однотонный камзол и плащ. А довершали наряд такие же темные остроносые сапоги.

Привычный к уважению и страху окружающих, адепт мало что замечал по пути, – он был погружен в свои мысли. В его голове звучал голос, и, несмотря на все свое искусство, Анкорнус не мог определить, был ли он порождением его подсознания или это внешнее магическое воздействие. Второй вариант был существенно страшнее, так как жутко было даже представить могущество того, кто мог оказывать на адепта высшего уровня такое устойчивое влияние, которое он даже не в состоянии заблокировать. Впрочем, эти вопросы уже мало волновали Анкорнуса: он сопротивлялся голосу почти месяц, но неделю назад его воля пала в неравной борьбе. Теперь он являлся лишь рабом неизвестного существа, передающего приказы прямо в его мозг.

На улицах было уже много народу (как землян, так и визитеров), а с приближением к площади Примирения толпа становилась все гуще. Это было неудивительно: основное магическое действо этого дня в мегаполисе должно было происходить именно там. Анкорнус сунул руку под плащ и проверил, на месте ли амулет, найденный им три дня назад. Голос предупредил, что он сегодня очень пригодится, и приказал обязательно надеть его. Нащупав амулет, адепт успокоился: пока все шло по плану.

Через некоторое время Анкорнус внезапно ощутил волну жара, распространяющуюся от амулета. Это напугало его, но голос приказал ему успокоиться. Впрочем, Анкорнус и сам уже понял, что миновал первый охранный круг усмирителей, блокирующий действие чужих артефактов. Адепт усмехнулся: амулет оказался не по зубам хваленой магии Верхнего мира, а значит была надежда пройти и все остальные.

* * *

Площадь Примирения постепенно заполнялась народом. Несмотря на то, что магическое представление, являвшееся гвоздем программы, еще не началось, посмотреть было на что. Одна только выставка магически подчиненных хищников из сектора Кантард, да самая большая в мегаполисе ярмарка редкостей много чего стоили. Сергей Николаевич и Александра Петровна Рогожины наслаждались праздником. Правда, болезнь сына несколько омрачала их настроение, но врачи уверили в том, что его полное выздоровление – дело нескольких дней. Оставалось лишь сожаление, что он сейчас не с ними и не может разделить удовольствие, которое они получают от всего происходящего. Дополнительно Сергея Николаевича радовало то, что усмирители, доставившие сына в больницу, оставили без последствий наличие у него запрещенного оружия.

Только он об этом подумал, как встретился в толпе взглядом с той самой эльфийкой, группа которой нашла и доставила в больницу Дмитрия. Там она держалась с ними холодно, но подчеркнуто вежливо, очевидно, не одобряя того, что дело об оружии спустили на тормозах. Увидев Сергея Николаевича, эльфийка сухо кивнула и отвернулась. Рогожин нахмурился. У него появилось предчувствие, что у сына еще возникнут из-за нее проблемы, но делиться своими опасениями с супругой не стал, так как Александра Петровна не видела эльфийку, а портить ей праздничное настроение ему не хотелось.

* * *

Аллерия Деланналь была среди тех, кого назначили в этот день следить за порядком на площади Примирения. Для нее, работавшей в КУ без году неделю, получить такое задание было большой честью. Очевидно, в Корпусе ее ценили, и она была полна решимости доказать, что достойна оказанного ей высокого доверия.