Ледяная пустыня - [60]
Это я помнила. Более того, в тот момент эти потрясающие предания казались мне не слишком далекими от действительности. Вполне естественно, что у обитателей этой холодной и негостеприимной земли, пять месяцев в году не видящей солнца, был достаточно суровый взгляд на вещи. При этом сама земля здесь ревностно хранила свои тайны. Все — горы, озера, гейзеры и ледники было облечено здесь магической силой, упорно сопротивлявшейся триумфальному шествию цивилизации.
Я задумалась о том, куда мы едем в такси, и как именно викинги обычно праздновали свое возвращение в родные края. Что мы будем делать? Охотиться на моржей? Предаваться прелестям лесоповала? Вкушать хмельной мед из вражеских черепов? А может, меня сбросят в жерло вулкана, дабы умилостивить жаждущих богов?
Вскоре я получила ответ на свой вопрос и чуть не сварилась заживо.
Мы очутились возле вонявшей тухлыми яйцами своего рода бане под открытым небом. Гуннар был на седьмом небе от наслаждения и полной грудью вдыхал этот смрад, сочившийся из земных недр. Быстро раздевшись, он причмокнул от удовольствия и бросился в испускавшую пары воду.
Сернистая вода била из земли при температуре в сорок градусов. Мне не очень хотелось в нее лезть, но Гуннар настаивал. Тогда я разделась, сунула большой палец ноги в источник и с визгом выдернула его. Вдруг Гуннар заметил мои искусанные руки и спросил:
— Что у тебя с руками?
Чтобы скрыть укусы от взгляда Гуннара, я, не раздумывая, бросилась в воду.
— Ничего особенно. Комары покусали, — спрятав руки под водой, соврала я.
В тот момент я поняла, как чувствуют себя раки, когда их заживо варят в кипятке, и заверещала, но не смогла отвлечь своими воплями внимание Гуннара от моих рук. Он заставил меня вытащить их из воды, внимательно рассмотрел и помрачнел. Потом взглянул на мои покрасневшие от высокой температуры глаза и спросил:
— Почему ты мне ничего не сказала?
— О чем?
— Я немедленно отвезу тебя в больницу.
— Не надо! — взмолилась я. — У меня же нет документов. Меня сразу сдадут в полицию.
Кроме того, ни один нормальный врач не понял бы, что со мной происходит. Истинный характер этих укусов могла понять только омниора…
И мне в голову пришла блестящая мысль.
— Между прочим, я знаю одного исландского врача, которому можно доверять! — воскликнула я.
— На самом деле?!
— Да. Ее зовут Хольмфрида. Это подруга моей матери. Она станет лечить меня без документов.
— А где она живет?
Я не знала точного адреса Хольмфриды, но помнила, что у нее есть свое хозяйство.
— На хуторе.
— У каждого исландца здесь свой хутор! — рассмеялся над моей наивностью Гуннар.
— Правда? И у тебя тоже? — удивленно спросила я, подумав о том, что очень мало знаю о Гуннаре.
Я была совершенно не в курсе, откуда именно он родом, кем были его родители, и есть ли у него братья и сестры. Впрочем, я могла удовлетворить свое любопытство позже. В тот момент мне нужно было позаботиться о том, чтобы самой остаться в живых.
— Ладно. Поедим и что-нибудь придумаем, — сказал Гуннар.
А мне в горячей воде уже было хорошо. Хотелось закрыть глаза и задремать, но я боялась утонуть. Я давно мечтала о горячем душе, и сейчас поры моей кожи жадно открывались навстречу воде, вымывавшей из них грязь, вонь, запах крови и китового жира, неотступно преследовавшие нас пятнадцать дней на борту маленького китобойного судна.
На другом такси мы приехали в Рейкьявик — чистый, современный, но довольно скучный город. Гуннар прислушивался к тишине его улиц, вдыхал их воздух чистый, как кожа исландцев, и молчал. Я не знала, что творилось у него в голове, но он казался мне озабоченным.
Мы зашли в первый попавшийся бар и убедились в том, что в нем не хуже, чем на Пятой авеню[63] в Нью-Йорке. К нам тут же подошла симпатичная официантка в коротком белом передничке. Поздоровавшись, она провела нас к столику и вручила огромное меню, в котором значились все сорта пива земного шара. В Исландии всего за несколько месяцев до нашего прибытия отменили сухой закон, и теперь ее жители всеми силами возмещали упущенное за десятилетия воздержания.
Ожидая наш заказ, официантка на безукоризненном английском спросила, давно ли мы приехали и нашли ли уже жилье. Гуннар вежливо ответил, что мы уже устроились, а я — к тихому негодованию этой юной валькирии — заказала только крепкий кофе, потому что у меня слипались глаза. Когда подали прекрасный итальянский эспрессо, и я не решилась признаться Гуннару, что Рейкьявик напоминает мне ультрасовременные декорации, не очень уместные в сердце Арктики. Я представляла себе Рейкьявик совсем другим.
— Моего знакомого доктора зовут Хольмфрида, — сказала, наконец, я.
— Это очень распространенное исландское имя, — пожал плечами Гуннар.
Вдруг к нам подлетела расплывшаяся в улыбке официантка с телефонным справочником в руках. Она явно слышала наш разговор и воскликнула:
— Здесь адреса и телефоны всех жителей Исландии. Нас всего двести тысяч. Кого именно вы ищете?
Передо мной забрезжил огонек надежды, и я воскликнула:
— Я ищу знакомую по имени Хольмфрида.
Любезная официантка тут же распахнула справочник на букве «X».
