Ледяная гвардия - [7]

И что хуже всего, что труднее всего было Анакоре принять — она выжила. Снова…

СОЛДАТ ГРЕЙЛ шел, спотыкаясь о камни и обломки, кашляя от дыма, щипавшего горло, кровь текла из раны на его руке от случайного попадания шрапнели. Он ослеп и оглох, но стрелял вслепую из лазгана через плечо, и, шатаясь, шел дальше. Он надеялся и ждал — ждал, что Баррески бросит его, перестанет тащит за собой, и он, наконец, упадет.

Он не знал, сколько они уже так шли. Его последним воспоминанием были удары и вспышки, единственное, что помнилось ясно — обжигающая, мучительная боль после того, как панель приборов «Леман Русса» взорвалась, брызнув осколками ему в лицо.

Потом он очнулся, лежа на земле, глядя в серое небо Крессиды, последние хлопья снега падали на его щеки и остужали ожоги. Он тяжело дышал, рука болела, и на секунду он подумал, что Баррески уже убит, и сейчас настанет его очередь.

Потом он увидел обеспокоенное лицо товарища, склонившегося над ним, кожа на лице была бледно-розовой, опаленная щетина на подбородке выглядела более неровной, чем обычно.

— Мы… мы убили последнего из них? — спросил он.

— Думаю, да, — сказал Баррески. Вдруг он напрягся, повернулся и выпустил очередь из лазгана, в кого — Грейл не видел, но расслышал резко оборвавшийся вскрик.

— Да, — повторил Баррески, снова поворачиваясь к нему. — Да, вот теперь мы убили последнего.

Немногие еретики решились преследовать их среди руин. Большинство тех, что выжили, остались зализывать раны, слишком ошеломленные внезапностью и свирепостью нападения валхалльцев. Ледяные воины могли не опасаться здесь и вражеских танков — если, конечно, предположить, что никто из их механиков-водителей не был так же искусен, как Грейл, а на это можно было рассчитывать.

— Думаю, капитан выбрался, — сказал Грейл пытаясь вспомнить. — Кажется, я видел его с… с кем-то еще, не помню…

— Кампанов, наверное. Как только он услышал приказ покинуть машину, так выпрыгнул из люка как снежный леопард с гранатой в заднице.

Грейл приподнялся на локтях, перевел дыхание и сказал:

— Лазерные пушки накрылись, да?

— Холод вывел из строя первую, осколки вторую. Думаешь, был бы я здесь, если бы у меня была исправная лазерная пушка? Это же были настоящие произведения искусства. Продержись они еще хоть минуту, и я без проблем разделал бы еще пару танков.

— Ничего, Баррески. Я уверен, мы скоро найдем тебе новую игрушку, может, и побольше прежней.

— Думаешь, нам дадут новый танк? — спросил Баррески. — С прежним мы не очень хорошо обошлись. Точнее, с тремя прежними.

Грейл улыбнулся, глядя на товарища-танкиста с самодовольным видом человека, знающего важную тайну.

— Да, — сказал он. — Нам дадут новую машину. Мы снова пойдем в бой, и раньше, чем ты думаешь.

И он рассказал Баррески о сообщении, которое получил по вокс-связи «Леман Русса» прямо перед тем, как танк был подбит. Грейл не успел ни ответить, что сообщение принято, ни передать его тому, кому оно предназначалось — капитану, командиру танка. Но теперь об этом сообщении знали оба Ледяных воина, чьи имена в нем упоминались.

— Тогда живее поднимайся на ноги, приятель, — сказал Баррески. — Потому что если мы хотим доложиться полковнику Штелю вовремя, нам предстоит долгий и опасный путь.

КОСМОПОРТ КАЛХАС был битком набит гвардейцами, многие из которых заблудились и отстали от своих частей, не в силах расслышать адресованные им приказы из-за рева двигателей посадочного модуля. Корабль пытался втиснуться в узкое пространство между другим таким же транспортным судном и старым поврежденным броненосцем. Флот направил на эвакуацию все что мог, все корабли, которые были способны долететь до Крессиды вовремя.

Модуль, наконец, приземлился, и его двигатели выключились, но тут взревели двигатели другого, взлетающего корабля. Сержанты орали до хрипоты, пытаясь перекричать непрерывный шум, выстраивая своих солдат у трапов. Из окна рядом с солдатом Блонским гвардейцы в космопорту казались разноцветными муравьями, бегущими по каменной чаше в брюхо огромных металлических чудовищ.

Его допросчик ударил его по лицу, так, что выступила кровь, возвращая его внимание к маленькому серому помещению, в котором он находился.

— Я задал тебе вопрос, Блонский, — лейтенант был из Валидийского полка. Королевский Валидийский полк, как они сами себя называли. Его форма была красной с отделкой из сияющего золота, и он излучал то же самое высокомерие, которое Блонский так часто видел у его соотечественников. Возможно, этот лейтенант был сейчас одним из самых старших офицеров на Крессиде. Большинство остальных офицеров уже эвакуировались — кроме, разумеется, валхалльцев.

Блонский посмотрел на свои руки в наручниках, поднял глаза, встретив яростный взгляд лейтенанта, и спокойно сказал:

— Со всем уважением, сэр, думаю, я ответил на него. Я дал вам полный отчет о моих действиях сегодня утром. Я казнил сержанта Аркадина…

— Ты убил его, — прошипел валидиец. — Хладнокровно убил!

— Я казнил его, — возразил Блонский, — потому что он был дезертиром.

У лейтенанта ноздри задрожали от ярости.

— Аркадин был моим хорошим другом. Если у тебя были причины усомниться в его храбрости, ты должен был прийти ко мне или к кому-то из других его командиров. Какие у тебя доказательства? Что ты