Ледовый десант - [15]

— А у партизан есть два радиопозывных — «ЗСТ-пять» и «ЗСТ-пять-Л», — похвалился Шаблий. — Первый — «пароль» моего Андрея, а второй — Леси Тулиной, хорошо известной тебе дочери начальника заставы.

— Вот как! — лицо Майборского слегка порозовело. — Вы так говорите, будто не я вам еще из госпиталя в сорок первом писал, чтобы дали мне адрес Леси… Кстати, один мотострелковый батальон и две противотанковые батареи мы оставим в Литках. Они пойдут на помощь отряду, в котором находится. Леся Тулина… А что касается длинноствольных орудий на танках, то вы сказали правильно. Танки стали более мощными и красивыми с такими орудиями. Ради этого мы и взяли в плен полгода назад «королевского тигра» и отправили его в Москву, чтобы там на танкодроме командующий артиллерией генерал-полковник Воронов и генерал-полковник бронетанковых войск Федоренко лично увидели это чудо немецкой техники и решили, как удвоить огневую мощь наших танков. Советские конструкторы настоящие гении! Еще до войны они предвидели, что на танках необходимо будет заменять орудия калибром вдвое большим. Поэтому и сконструировали просторной башню. Немцы же до сих пор не могут поставить на старые танки пушки, которые пробивали бы броню «тридцатьчетверки» и «КВ», и вынуждены создавать новые конструкции, много в чем позаимствованные у наших «Т-тридцать четыре» и «КВ». Средний танк «Т-пять» назвали «пантерой», а тяжелый «Т-шесть» — «тигром». А есть еще и «королевский тигр» — «Т-шесть-В».

— Любят фрицы хищников — пантеру, тигра. А у самих норов хищницкий. Недавно подпольщики из Киева сообщили: фашисты вывезли в Германию из Публичной библиотеки Академии наук Украины триста двадцать тысяч редких, древних рукописных книг и журналов, содрали со стен соборов четырнадцать фресок, в том числе четыре в Михайловско-Золотоверхом монастыре, — с болью произнес Шаблий. — Они подчистую выпотрошили из церквей драгоценные вещи культа, ограбили музеи. А эсэсовский штурмбанфюрер Вассерман, художник, охотился за саблей моих предков, довел из-за нее до смерти тетку Софию Шаблий.

— Да, — вздохнул Майборский, — они специалисты убивать, так сказать, художники своего дела. Знаете, свои противотанковые орудия на самоходных лафетах гитлеровцы назвали: «оса», «овод», «куница», «носорог»…

Полковник вдруг умолк, увидев проходившего по улице танкиста в комбинезоне, с автоматом и биноклем на груди.

— Луденко! — окликнул его Майборский.

Танкист тут же подбежал, доложил.

— Командир взвода разведки Луденко явился!

— Вы из этих краев?

— Так точно! Из села Лебедивки, что на левом берегу Днепра.

— А мы сейчас идем к Литкам.

— Знаю и это село на Десне, как свое родное. Мы к девчатам туда бегали.

— Бери шестерых разведчиков и на танк!

— Есть, товарищ полковник!

В больших серых глазах Луденко заискрилась радость от предчувствия свидания с родными, односельчанами.

Козырнув, старшина Луденко побежал на край села, где уже выстраивался к походу сводный танковый отряд.

— Это же в каком-то из штабных «КВ» будет находиться и секретарь Киевского обкома партии, член Военного совета Зиновий Тимофеевич, — сказал задумчиво Шаблий. — И мне бы с вами! Так нет, нужно быть неотлучно вблизи радиоузла. Удачи вам всем, Виктор Петрович, в этом рейде!

Майборский взглянул на часы.

— Через пять минут подам команду: «По машинам!» Не хотелось говорить, но придется. Артур Рубен погиб…

— Как! Артур? Погиб? — перехватило дыхание у Шаблия.

— Да. В том бою, неподалеку от переправы. В униформе немецкого майора он остановил колонну машин, бронетранспортеров и сопроводил к лесу до «особого приказа». Помощником у него был Терентий Живица. Артур играл роль посредника ставки Гитлера. Недаром учился еще в школе с детьми немецких колонистов в своей Латвии. И вот там, у леса, наши танки и поработали. Уничтожили все машины и бронетранспортеры. Артура узнал уже упоминавшийся вами штурмбанфюрер Вассерман и застрелил. Живица не успел спасти его, но штурмбанфюрера прошил автоматной очередью.

Один за другим загрохотали, вздрагивая, «КВ».

— Артур, Артур… — прошептал Шаблий. — Мой Андрей с того берега передавал, что тяжело ранен Оленев. Но об Артуре ни слова не сказал…

— Наверное, не хотел волновать вас.

Гул моторов усилился. Майборский хотел уже было подать команду «По машинам!», но к ним подбежал капитан — командир танкового батальона.

— Семен Кондратьевич! Я лишь пожму руку вашу и… на танк! Это я — Игнат Тернистый, друг вашего Андрея по школе. Мне сказал старшина Луденко, что вы здесь. Как же не повидать земляка?..

Тернистый говорил торопливо, будто хотел сказать сразу все за каких-то полминуты. Глаза его сияли. Такая неожиданная встреча.

Когда-то полковника Шаблия, начальника штаба пограничного отряда, пригласили выступить в школе. Игнат сидел с Андреем Стоколосом на одной парте. Они слушали его раскрыв рты. И вот выросли. Один стал пограничником, другой — танкистом.

— Так вы узнали меня, Семен Кондратьевич?

Шаблий не сразу нашел в себе силы улыбнуться: он только что думал об Артуре.

— Узнал. Как же ты вырос! И уже капитан. Тебе ведь всего двадцать один.

— Да. Я на семь месяцев старше вашего Андрея. Передайте ему мой привет!