Ледовые пути Арктики - [45]

В мае все исследования шли уже своим чередом. Новые хозяева перестраивали научные павильоны, лаборатории и рабочие палатки по своему вкусу. Много сил потратили и на уборку жилых домиков: в углах, под койками, столами и ящиками наросло много льда. Сотни ведер льда были срублены со стен и пола. Были установлены новые радиомачты, подставки для актинометрических приборов, переоборудован камбуз.

Большой реконструкции подверглась кают-компания. Потолок и верхнюю часть стен обтянули тюлем, а нижнюю — обили светло-коричневым сукном, чтобы прикрыть пятна сырости. Получилось очень уютно.

Учитывая опыт предыдущих дрейфующих станций, предусмотрительный и хитроумный «полярный Одиссей» П. А. Гордиенко заранее принял меры против летнего наводнения. Провели нивелировку территории лагеря, определили высоту льда в разных точках, а также высоту оснований всех помещений и домиков относительно уровня воды в океане. Измерили толщину льда, проверили мотобуры и мотопомпу; вокруг домиков и палаток, стоявших в низких местах, на расстоянии метра от стенок убрали снег и во льду для стока талой воды вырубили глубокую канаву шириной до 80 сантиметров.

Таяние снега в лагере началось 3 июня, на 13 суток раньше, чем на остальной льдине, хотя температура воздуха не поднималась выше —1°. Яркое солнце сильно пригревало. Температура в палатках поднималась до 15°, и снег вокруг начал таять. В самом лагере снег был очень грязен от дыма и копоти, и он, конечно, начал таять раньше и интенсивнее. К тому же здесь снега скопилось в 8-10 раз больше, чем на других участках. Поэтому можно было ожидать, что лагерь станет центром скопления талой воды.

Действительно, вскоре канавы наполнились талой водой, и первой под угрозой затопления оказалась палатка-склад. Перенести ее на сухое место было невозможно, так как пол в ней намертво примерз ко льду. Пробурить скважины для спуска воды было опасно: лед сильно прогнулся и на льдину мог хлынуть фонтан воды из океана. Что делать? Старым, опытным полярникам ничего во приходило в, голову, а новичок, впервые оказавшийся на льдине, аэролог Дунаев, предложил пробурить отверстие во льду и туда вморозить длинную деревянную трубу, в нее вставить выходной шланг мотопомпы, а заборный опустить в канаву. Через час работы мотопомпы уровень воды в канаве стал падать, и скоро ее удалось осушить.

Но через некоторое время вода, скопившаяся вокруг построек промыла во льду настоящие каньоны и хлынула к месту откачки.

Вначале помпа работала по несколько часов, но вскоре пришлось около нее установить непрерывное круглосуточное дежурство.

Растаял снег, а за ним начал таять лед. Кругом образовались глубокие озерки. Льдина, освободившись от тяжести снега, немного всплыла. Вода стала интенсивнее уходить под лед в естественные трещины и промоины, а также в искусственные скважины. Грязный лед в лагере за лето стаял в среднем на 100-130 сантиметров, а чистый — только на 20 сантиметров. Все постройки оказались на высоких ледяных постаментах, окруженных озерами. Трапы и сходни лежали у всех дверей.

Но ледяные постаменты, на которых стояли домики, быстро обтаивали с боков, так что домики могли упасть. Чтобы спасти постройки, стали обкладывать их мешками из-под угля и другими предметами. Удалось сохранить домики до зимы, лагерь продержался два лета на одном месте. Затраченный на это труд вполне себя оправдал.

Благодаря продуманной организации быта бесперебойно выполнялись научные наблюдения по расширенным программам.

Но вот кончилось лето и наступила короткая арктическая осень, а за ней — длинная и суровая полярная ночь.

Мрак полярной ночи, частые метели и пурги, жестокие морозы, разломы, подвижки и торошение льдов часто нарушали ритм научных исследований. Казалось, что сама природа восстала против пребывания человека в этих местах и хочет уничтожить все, что он здесь создал. Но люди трудились с еще большим упорством.

Пришлось показать свое искусство и врачу станции Л. Е. Пономареву. Более полугода его деятельность ограничивалась лечением мелких травм и простуд, если не считать его исследования по приспособляемости человеческого организма к суровым условиям Арктики. Но в конце января у радиотехника Ю. Н. Репина начался приступ гнойного аппендицита, потребовавшего хирургического вмешательства. Сначала думали вывезти больного на материк. Но Пономарев — опытный хирург — решил делать операцию сам. (До сих пор на дрейфующих льдах еще не делали операций.) Выбрав себе двух ассистентов, он стал готовить «операционную». Отделив половину кают-компании пологом, составили вместе три стола и покрыли их простынями. Натопили печку, и температура поднялась до + 15°. Вскоре операция началась.

Все с беспокойством ждали ее окончания. Операция прошла успешно, больного вскоре перенесли в домик врача. А вечером, когда хирург пришел в кают-компанию ужинать, все встретили его дружными аплодисментами. Пациент же через 5 суток уже сам пришел обедать.

18 апреля 1956 года вторая смена станции СП-4 закончила работу. За 367 дней дрейфа льдина переместилась на север еще на 770 километров. Со всеми петлями и зигзагами ее путь составил 2500 километров. Научная программа исследований (по сравнению с предыдущей она была несколько изменена и дополнена) была полностью выполнена. При наблюдениях за течениями кроме стандартных приборов стали применяться автоматические самописцы и регистраторы течений, бифилярные измерители течений Теляева, тяжелая глубоководная лебедка, дрейфограф-самописец, удлиненные грунтовые трубки. Самописцы течений, установленные на различных глубинах, проработали более 52 тысяч часов и значительно облегчили труд океанологов.