Ледовые пираты - [31]

— Когда Марк сидел на берегу, — продолжила она, — мокрый и замерзший, но радостный оттого, что остался жив, пред ним явился ангел и сказал: «Мир с тобой, Марк! Здесь будет покоиться тело твое». И ангел исчез.

Мательду пробрал озноб: она всегда представляла себе это место именно как место завершения священной истории Марка. То место, где она как раз стояла…

— Я не понимаю, — честно признался Альрик, — если Марк должен был быть погребен здесь, то почему мы должны искать его?

Большинству стало ясно: эти мужланы разумели в христианстве не больше, чем те свиньи в вестибюле. И Мательда тоже спросила себя, не достаточно ли с них самой простой задачи — просто рулить на своем корабле туда и обратно?

— Марк, конечно, умер не сразу, — продолжила она с учетом младенческого неведения чужеземных слушателей священной истории. — Ему предстояло выполнить еще много поручений Бога. Он написал Евангелие — это история жизни Иисуса Христа, понимаете? И построил храм Христа в Александрии. Там он и умер. Язычники обмотали его шею веревкой и тащили по земле, пока он не задохнулся, — пояснила Мательда.

— Ага, — Альрик погладил свою бороду. — А мы, значит, должны забрать его труп? А зачем?

— Потому что он должен покоиться в Риво Альто, как это предсказал ангел, — повысила голос Мательда для тех, кто не понимал простых истин. — Прошло очень много лет, а пророчество до сих пор не сбылось. Пора наконец нам выполнить волю Божью! — Она говорила уже просто по слогам.

Мательда была горда собой. Если бы епископ Гермагор услышал ее речь, он от восторга расплескал бы свое вино для причастия.

— Сто фунтов золотых византийских солидов! — нарушил голос Альрика ее довольство собой. — Если у вас нет достаточно золота, мы возьмем соответствующим количеством дирхамов и динаров. Или мехами и украшениями. Лишь монеты франков стоят, как известно, не больше, чем помет чаек.

В зале воцарилось гнетущее молчание. Лишь крики птиц за окнами нарушали тишину. Мательде даже показалось, что чайки тоже смеются над деньгами франков.

— Столько денег у нас нет. — Джустиниано был первым, к кому вернулся дар речи.

Мательда знала своего отца. Он не мог похвастаться талантом купца, ибо всегда говорил правду, даже в денежных делах. Но то, что другие считали его слабостью, она воспринимала как редкую добродетель.

— Тогда предложите нам что-нибудь такое же по стоимости, — продолжил разговор Альрик. — Вы требуете, чтобы мы отправились в раскаленную печь Северной Африкии, в страну, которой правят арабы. Чтобы мы украли труп и смогли достаточно быстро удрать, прежде чем его охранники стянут с нас кожу через уши, а потом нашей же кожей отхлещут. Это же должно вам чего-то стоить!

— Двадцать фунтов золота — столько мы сумеем собрать.

Когда трибуны услышали предложение Джустиниано, они начали оживленно перешептываться между собой.

— Получается, мы тут оказались лишь для того, чтобы убить свое время. — Альрик подал знак сыновьям: уходим!

— Постойте!

Бонус только теперь решил вмешаться в беседу.

Чужестранцы остановились.

— Сколько вы зарабатываете, торгуя льдом с Этны? — поинтересовался трибун.

— Так мало, что вынуждены связываться с такими уродами, как ты, — недовольно бросил Альрик.

— Это именно те, кто возит лед с Этны? Я правильно поняла? — прошептала Мательда на ухо своему отцу.

Джустиниано лишь пожал плечами. А пол под ногами Мательды качнулся, словно палуба корабля. Интересно, о чем еще умалчивал Бонус?

— Прошу вас! — снова обратился Джустиниано к чужестранцам, скрестив руки на груди. — Вы должны нам поверить! Мы просто не можем собрать сто фунтов золота. А даже если бы и смогли, нам пришлось бы разорить город. И зачем тогда нам святой Марк?

— Ну, может, он наколдует вам золота? — предположил Ингвар, сразу же остановленный жестом отца и вынужденный замолчать.

— Так что ты еще можешь предложить нам, князь? — задал свой последний вопрос Альрик, уже совсем собираясь уходить.

Дож помедлил полминуты. За это время половина его нижней губы исчезла у него во рту.

И наконец сказал:

— Если вы доставите мощи святого Марка, я назначу тебя, Альрик, трибуном Риво Альто.

— И тут среди этих городских людей поднялся такой крик — сильнее воя ветра! — Смех Альрика разнесся над палубой «Висундура», словно штормовая волна, и захватил всю команду. Корабль стоял в гавани, вечером на воде уже образовалась корочка льда.

— У них были лица, — вставил слово Ингвар, — как ворота сарая.

Когда на корабле смолк веселый шум, на ноги поднялся Яа. Темнокожий моряк накинул на плечи и голову овечью шкуру. Под светло-серым покрывалом его лицо казалось темнее обычного.

— И ты согласился, Альрик?

Этот вопрос, словно молот, ударил по праздничному настроению. Казалось, каждый человек на борту боялся ответа, каким бы он ни был.

— Мы отправляемся в Александрию, — кивнул Альрик. — А когда вернемся, я стану одним из трибунов этого города.

— Ты хочешь остаться здесь и умереть тихой смертью? Как старик на мягкой подстилке, хм? — Глаза Магнуса округлились настолько, что выглядели совсем неподходящими к его малорослому телу.

Альрика захлестнула волна дружеских чувств к этому карлику. Так же, как и к нубийцу, и к Дариосу, Эриосу, Килиану, и ко всем остальным членам команды. Он лишь надеялся, что огрубевшие от ветра черты лица не выдадут его.