Ледовое побоище в зеркале эпохи - [58]
Дальнейшие постановления были приняты после очередных изменений, связанных с поражением Ордена меченосцев осенью 1236 года в битве при Сауле и его присоединением в 1237 году к Немецкому ордену, а также с возвратом Северной Эстонии датскому королю в 1238 году. По условиям договора в Стенсби[446]. Все это потребовало от эзельского епископа установления отношений с новым участником игры, появившемся в Ливонии — с Немецким орденом, правовым преемником Ордена меченосцев. Эзельскому епископу требовалась «вооруженная длань», не только против врагов из числа живших по соседству язычников, но и против своевольства всех светских вассалов[447]. В результате епископ и краевой магистр Немецкого ордена при посредничестве папского легата приняли условия перемирия, по условиям которого орден смог получить от епископа четверть провинции Вик и к тому 50 гаков земли на Эзеле либо в Вике в обмен на обязательство оказывать ему военную помощь против всех его потенциальных врагов. В течение первых 10 лет орден должен был получать соответствующую долю дани, вслед за чем должен был состояться реальный раздел земли[448].
Эта система действовала уже в 1241 году, когда на Эзеле началось первое антихристианское восстание[449]. О его причине ничего неизвестно, хотя не исключено, что оно было вызвано переменой способа взимания дани с местного населения — не одной группой сборщиков, а тремя отдельными, действовавшими соответственно от имени епископа, Немецкого ордена и Риги. На такую возможность указывает булла Иннокентия IV 1245 года, адресованная, скорее всего, епископу Эзеля и Вика, в которой папа призывает милостиво относиться к неофитам и не обременять их имущество высокими натуральными оброками[450]. Во время восстания дело доходило до убийства христиан, возможно, сборщиков дани, и сам епископ Генрих едва не распрощался с жизнью. Благодаря военной помощи Немецкого ордена восстание было подавлено, и в конечном итоге повстанцы с самого Эзеля и близлежащих островов направили магистру на материк своих послов с просьбой о мире. Письменным договором эзельцы подтвердили свое обещание вернуться к христианской вере и обязательство по выплате дани в размере половины фунта (puni) урожая с каждого гака пашни. Самый интересный пункт договора касался способа взимания дани с островитян. Они должны были собирать ее самостоятельно и доставлять на корабль (коггу), который раз в году фрахтовался для этой цели епископом либо орденским магистром, по всей вероятности, у рижских купцов. В случае, если христианам не удавалось найти такое судно, островитяне должны были доставить дань в Ригу или в Вик на собственных кораблях. Подобный способ взимания податей, возможно, означал, что новые правители острова опасались отправлять туда сборщиков, поскольку считали это слишком рискованным для их жизни. В последующих пунктах договора значится, что фогт, в ведении которого находилось осуществление правосудия, прибывал на остров один раз в году во время сбора дани. Он разрешал споры между местными жителями и, вероятно, собирал судебные штрафы. В договоре определяется величина штрафов за несоблюдение постов, а также за отправление языческих обрядов или участия в их празднованиях. Это означает, что традиционные верования все еще не изжили себя в повседневной жизни, что, вероятно, бросалось в глаза местным священникам. Особый штраф размером в гривну и покаяние на кладбище требовались от женщины, совершившей детоубийство[451]. Упоминание подобного преступления наводит на мысль о том, что, возможно, мы имеем тут дело с отправлением обычая, часто встречавшегося в первобытных обществах, а именно, убийством калечных или нежеланных новорожденных, что новая вера запрещала и осуждала самым решительным образом. Кроме того, местные жители обязались возместить церковным учреждениям убытки, понесенные во время их отступничества.
