Ледниковый щит и люди на нем - [8]

"Опять на крыше этот кот". За завтраком: "Почтальон запаздывает", или "Что-нибудь интересное в газете, дорогой?" По вечерам они проводили много часов в своеобразной игре, пытаясь заставить гореть патентованную лампу, по-видимому, возражавшую против пониженного атмосферного давления на высоте 2700 метров или против спертого воздуха палатки. Рили пытался также произвести ряд кулинарных опытов. Но, имея в качестве составных частей только горох, чернослив и санные рационы, он с грустью должен был признать, что возиться не имело никакого смысла. Впрочем, у них было гораздо меньше свободного времени, чем можно предположить. Каждые три часа от семи утра до десяти вечера один из них одевался (если только он не работал в это время снаружи), выползал через туннель, обходил приборы, а затем вползал обратно в палатку и стряхивал снег с одежды.

Линдсей писал, что хуже всего было снимать показания приборов в 7 часов утра.

"Напротив, в 7 часов вечера в это время года бывает чудесно. При заходе солнца небо на западе медленно окрашивалось в самые невероятные разнообразные цвета, образуя великолепные контрасты розового, бледно-голубого и оранжевого, пурпурного и золотого. Это не походило на короткий закат в тропиках, где краски сразу тускнеют и переход к ночи кажется мгновенным. Здесь с наступлением сумерек солнце медлит, как бы не решаясь закатиться и лишить эту пустынную страну одного из немногих утешений; и долго еще вдали на горизонте виднеется ярко-розовая полоса, отражающаяся в облаках на небе. Тишину нарушает только хлопанье флага под порывами ветра, и иногда вздох снега, переносящегося с места на место по ледяной поверхности. Десять часов вечера также имеют свое очарование в красоте северного сияния - переливах мерцающих копий, сомкнутым строем вертикально стоящих в небе".

Кроме наблюдений, приходилось заниматься домашней работой - готовкой пищи, починками и мелкой стиркой, отбрасыванием сугробов и постройкой второго снежного дома, который должен был служить запасным жилищем и по своему проекту представлял собой нечто необычное.

"22 сентября. Рили. Закончили второй ярус снежного дома, хотя кладка над стенным шкафом представила некоторое затруднение. Я наткнулся на плохой пласт снега, и вырубленные мною пять плит все развалились...

28 сентября. Для строительства снежного дома день неудачный. Глыбы не вырубались как следует, и мы не могли приступить к третьему ярусу... Никаких признаков Лемона и Раймила. Вечером чудеснейшее сияние; оно охватывало буквально все небо.

24 сентября. Нам удалось преодолеть затруднения со снежным домом и закончить третий ярус. Конечно, подлинной причиной трудностей оказался шкаф Мартина. Не думаю, чтобы Стефанссон24 или эскимосы строили снежные дома со стенными шкафами. Но мы строим, и теперь все, по-видимому, в порядке.

26 сентября. Изумительно, как мало мы теперь едим. Тарелка овсянки на первый завтрак, полгалеты с маслом и немного шоколаду на второй завтрак, полгалеты с маслом к чаю. На обед немного гороха и тарелка - весьма тощего, впрочем, - пеммикана25, через день с черносливом и, конечно, рыбий жир. И мы чувствовали себя вполне сытыми... Вечером две партии в шахматы, обе выиграл я. В обеих партиях М. потерял ферзя.

29 сентября. Почти весь день шел снег, и мы сидели дома. Я читаю "Джен Эйр"26, от которой трудно оторваться.

1 октября, среда. Бoльшую часть дня мы расчищали двор... Никаких признаков смены...

2 октября, четверг. Все утро снег. Починил несколько пар обуви. Примерно в 3.30, только я вышел проветриться - снег все еще валил, - как вдруг услышал "ухе, ухе" и лай собак. Джеми, Джино, Раймил, Фредди, Бингхем и Д'Ат - все явились. Устроили торжественный обед. Джино и Джеми спали в снежном доме. К нашей радости, Джино одобрил оба дома".

Глава 4

ЗИМА НАСТУПАЕТ ВНЕЗАПНО

Эти встречи на станции "Ледниковый щит" заставляли забывать утомительность, холод, скуку и все усиливавшееся напряжение путешествия. Оно не доставляло нам никакого удовольствия. Мы жили будущим. "Если мы не сбавим темпов, то прибудем через x дней", - одна и та же фраза, с видоизменениями, обусловленными улучшением или ухудшением погоды и состоянием снега, все время вертелась у нас на языке, как мы ни старались не повторять ее без конца, подобно попугаям.

Когда мы добирались до станции, происходила вспышка дружеских чувств, начинались разговоры и специальная стряпня, и опять разговоры, курение табака и пение - жизнь кипела ключом на нескольких квадратных метрах безжизненного Ледникового щита. Так продолжалось день или два, а затем мы отправлялись в различные маршруты и ничего не знали о том, что происходило с остальными. Отойдя на три километра, мы чувствовали себя столь же далекими от товарищей, словно нас разделяли триста километров.

Линдсея и Рили вопреки их ожиданиям сменили не Раймил и Лемон с радиопередатчиком. Никто не был этим удивлен. Планы Джино менялись по мере выяснения неизвестных прежде обстоятельств. Вернувшись, Раймил, Бингхем и я сообщили о том, что путешествие оказалось сравнительно нетрудным, но тем не менее наш отчет заронил в нем опасения за будущее. С радиосвязью можно подождать: сначала пища и топливо. Итак, трое "опытных" участников первого путешествия возвратились, каждый во главе особого подразделения. Джон Раймил в паре с Фредди Чепменом вез запасы. Док Бингхем был с Джимми Д'Атом; они ехали на смену Квинтину и Мартину, но везли с собой максимальное количество эффективного груза. (Эффективными назывались те грузы, которые могли быть оставлены в месте назначения, в противоположность тем, что расходовались во время пути туда и назад.) Я ехал с Джино Уоткинсом, хотевшим посмотреть, как обстоят дела на станции, прежде чем мы отправимся в путешествие на юг.