Леди Ю - [6]

Этот провинциальный город излучал власть в масштабах страны и мира.

Брежнев любил свой город. Как многие «дорогие руководители», он был сентиментален, и его всегда тянуло к малой родине. Днепропетровцы тоже любили вождя – той слегка извращенной и двусмысленной любовью, какой жители нищей империи одаривают земляка, выбившегося в люди. Земляк про них тоже не забывал.

По всей стране граждане давились в очередях за колбасой. А в Днепропетровске колбаса иногда свободно лежала на прилавках и щедро вместе с иным разнообразным дефицитом распространялась в так называемых «заказах» среди тружеников оборонных предприятий. Рассказывают даже, что эту пресловутую колбасу, советский символ продовольственного благосостояния, днепропетровцы порой отправляли родственникам в Москву, хотя столица всегда снабжалась несравненно лучше провинции.

Однако в стране была напряженка не только с мясом. Не хватало предметов первой необходимости – обуви, одежды, бытовой техники, лекарств, туалетной бумаги. Любой мало-мальски нужный товар советским гражданам приходилось добывать, используя знакомства, переплачивая в два-три раза, унижаясь в магазинах перед продавцами.

По империи гулял анекдот. Вопрос: Сможет ли заяц добежать из города-героя Бреста до города-героя Москвы? Ответ: Не сможет. Он будет пойман и съеден в городе-герое Туле.

И все же в Днепропетровске было чуть-чуть побольше мяса и туалетной бумаги, чем в среднем по стране, поэтому город считался зажиточным. Цена этого относительного благополучия ни для кого не являлась секретом. Заботливая любовь генсека к своей малой родине объяснялась не только сентиментальностью. Город работал на ядерную войну.

В центре его глухо урчало главное ракетное производство страны. Завод «Южмаш» строился еще в бытность Брежнева первым секретарем Днепропетровского обкома. Основным видом его продукции стали баллистические и космические ракеты. На заводе были сконструированы и построены все ракеты серии SS, а также космические носители «Космос», «Интеркосмос», «Циклон-2», «Циклон-3» и «Зенит». Особой гордостью был уникальный ракетный комплекс – SS-18, который мог оснащаться несколькими ядерными боеголовками.

В Днепропетровске впервые в мире было поставлено на поток производство искусственных спутников Земли.

На «Южмаш» работали проектные институты, вузы, сотни предприятий-совместителей. Как и везде в стране, мирное производство было лишь побочной деятельностью военных гигантов. Кроме ракет, «Южмаш» выпускал тракторы, троллейбусы, оснащение для пищевой промышленности. А также велосипеды и зонтики.

В распоряжении директора ракетного гиганта находились собственный авиапарк, собственная ГАИ и собственная прокуратура. Выше его были только ЦК, предсовмин, ну и, разумеется, «сам». В конфликтах между градообразующим «Южмашем» и местным, а также киевским партийным начальством завод всегда побеждал.

Генсек с высоких международных трибун неустанно боролся за мир во всем мире. А его любимый город работал на ядерную войну. Однако тут не было никакого противоречия. Во всяком случае, для тех, кто жил в СССР, – они уже ничему не удивлялись.

Ракетный промышленный гигант на берегу огромной реки, у первых днепровских порогов, Днепропетровск был по-своему очень хорош – с широкими центральными улицами, огромными площадями, имперским милитаристским размахом… Местные жители называли город «Днепром». А река, воспетая Гоголем, расстилалась внизу, как безразмерная книга, и каждый школьник в СССР наизусть знал, как «чуден Днепр при тихой погоде» и что «редкая птица долетит до середины Днепра».

Золотой век Днепропетровска в прошлом столетии длился без малого двадцать лет, до ноября 1982 года, когда сердце верного ленинца остановилось. Началось другое время. Строгое, нечуткое, даже оскорбительное для памяти Леонида Ильича.

На брежневскую эпоху пришлось и становление леди Ю.

Ей было четыре года, когда он пришел к власти. Восемь лет исполнилось в том августе, когда войска Варшавского договора оккупировали Прагу. Девятнадцать, когда началась война в Афганистане, где погибли тысячи ее сверстников. А в 22 года студентка Юлия Тимошенко вместе со всем советским народом оплакивала смерть дорогого Леонида Ильича.

Оплакивала ли? Местный днепропетровский патриотизм, связанный с именем первого лица в государстве, был в моде, но едва ли кто-нибудь, кроме самых близких, горевал о кончине генерального секретаря. Скорее, в душах людей накапливалась тревога: что будет со страной? Причем вопрос этот звучал иначе, нежели в 1953 году, когда народ прощался со Сталиным. Великого вождя провожали рыдающие толпы, ибо Сталин был страшен и непостижим, как Бог из ветхой книги, отмененный советской властью. Леонид Ильич был свой – земной, не злой, вороватый, грешный. В последние годы, заметно впадая в маразм, генеральный секретарь вызывал смех по всей стране, не исключая и Днепропетровска. Смех порой бывал невеселым, ибо ощущение тупика, в который зашла страна под водительством Брежнева, стало слишком явным.

Нефтедоллары в буквальном смысле слова вылетали в трубу – на поддержку «освободительного движения» по всей планете. Экономика дышала на ладан. Пропагандистская война была проиграна с разгромным счетом: самой сладкой мечтой советского человека были западные вещи и западная техника, а западные радиоголоса давно уже стали единственным поставщиком информации не только о событиях в мире, но и о том, что происходит в стране. Заграничная командировка или турпоездка в Париж считались величайшей жизненной удачей. Об эмиграции подумывали не только евреи. Гонка ядерных вооружений добивала государственную казну.