Леди удачи. Все пути… - [10]
— Пить…
Ксави кивнула одному из спутников. Тот протянул ей флягу. После нескольких глотков холодной воды незнакомец облегченно вздохнул. Взгляд его стал более осмысленным. Внезапно глаза несчастного расширились, он попытался вырваться из поддерживающих его рук.
— Нет! Не хочу!
— Что случилось? — участливо спросила Ксави. — В чем дело, дружище?
Больной перестал вырываться.
— Англичанин?! — воскликнул он. — Это бред!
— Это не бред, сэр! Вы среди друзей!
— Слава Богу! — прошептал незнакомец и лишился сознания.
Общими усилиями были сооружены носилки, и, запасшись водой, маленький отряд направился к побережью.
Блад и Джоанна рассматривали карту, когда из зарослей на берег вышли разведчики. Ксави браво промаршировала прямо к капитанам, отдала честь, приложив два пальца к виску, и доложила:
— Задача выполнена: территория исследована, обнаружена река, доставлена вода, фрукты, три куропатки и один покусанный крокодилами и москитами полутрупик. Потерь нет!
— Стой-стой, наговорил! Какой труп, чей труп?
— Чей труп, еще не выяснено. Очнется — сам скажет! — Ксави сделала шаг в сторону, и на ее место матросы осторожно опустили носилки.
Блад помрачнел. Склонившись над раненым, он нащупал пульс, приподнял веко. Джоанна опустилась рядом.
— С виду ничего страшного. Сильно истощен, но раны неглубокие, хоть и болезненные, должно быть. Если не будет неожиданностей, через несколько дней придет в норму.
— Не знаю, не знаю, — усомнилась Джоанна. — Гноящиеся раны, шок. Опять же, истощение — значит, резервы организма ослаблены. Ну что ж, попробуем, хотя я, лично, за исход не отвечаю.
— «Пациент скорее мертв, чем жив!», — прокомментировала Ксави.
Блад закатал по локоть рукава и приступил к обработке ран и перевязке больного. Джоанна и Ксави ассистировали.
— Плохи дела! — шепнула Мари Джоанне. — Есть опасность гангрены. Местными средствами можем не откачать.
— Жаль парня, — вздохнула Джоанна. — А если обратиться в Центр?
— Ты что, офонарела? — Ксави округлила глаза.
Действительно, когда дело касалось использования несовременных медикаментов, вмешательство в естественный ход событий Центр настрого запрещал. Джоанна снова вздохнула.
Вскоре больной очнулся.
— Где я? — прошептал он. — Кто вы?
Блад наклонился над несчастным.
— Вы на английском фрегате «Единорог». Я — капитан Питер Блад!
— Блад! — ахнул больной. — Вы — Блад!!!
— Вы меня знаете? — удивился Питер.
— Еще бы! Он столько о вас рассказывал!
— Кто? — взгляд Блада обострился.
— Нэд. Знал бы он…
— Вы знаете Волверстона?! — взвилась Ксави. — Где он?
— Подожди, Ксави, — остановил ее Питер и снова обратился к раненому: — Вам не следует пока разговаривать. Сейчас вас отнесут в каюту. Отдохнете, а потом поговорим.
Больной устало закрыл глаза, прошептав:
— Чудеса!..
В каюте, где лежал чисто вымытый и перевязанный незнакомец, сидели Блад, Джоанна и Ксави и терпеливо ждали, когда тот придет в себя. Впрочем, если к кому-то и относилось слово «терпеливо», то уж никак не к Мари. Она поминутно вскакивала и пыталась ходить по каюте. Питер мягко останавливал ее. Ксави вновь шлепалась на табурет и начинала гипнотизировать лежащего на койке.
— Гос-споди! Ну когда уже ты очухаешься, болезный?! Я ж уже больше не могу-у! Джо, глянь. Какая чушка парня умывала? Грязь на лбу осталась.
— Это не грязь, — Джоанна всмотрелась в небольшое темное пятнышко на левом виске больного. — Это родинка.
— Особая примета — находка для шпиона! Да когда же он уже очнется, черт подери?!!
Наконец, когда терпение Мари готово было окончательно лопнуть, раненый открыл глаза. Его затуманенный взгляд сконцентрировался на Бладе. Больной попытался приподняться. Питер придержал его:
— Лежите, лежите. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо… Только очень ноги болят.
— Это вполне естественно — ваши ноги были в ужасном состоянии. Что с вами случилось? Вы можете говорить?
— Да-да. Я расскажу…
Раненый с частыми паузами начал рассказ.
— Я — Томас Шеффилд. Служил на «Медузе»… Нам не повезло — мы попали в плен к испанцам. Весь экипаж перевезли в Барранкилью… Там уже были такие же, как мы, несчастные — французы, англичане… С неделю нас продержали в подвалах… А потом сковали по двое и, как скот, затолкали в трюмы кораблей. Нам объявили, что король милостив и дарует нам жизнь… Которую мы должны были заслужить на серебряных рудниках Нуэстра-Вильес, — по губам больного скользнула горькая улыбка. Он немного помолчал, потом через силу продолжил: — Лицемеры! Эта жизнь для многих из нас закончилась еще в трюмах… Крокодилы сопровождали нас днем и ночью. Еще бы! Что ни утро — в Магдалену сбрасывали с борта не меньше трех умерших за ночь… Мы с Нэдом были скованы вместе. Было ясно, что если даже мы доплывем до Нуэстра-Вильес, то вряд ли долго там протянем. А бежать из глубины страны!.. Нэд предложил поднять бунт, когда корабли встанут для пополнения запасов пресной воды… Но кто-то нас выдал… Побег сорвался. Нас разделили… Я попал на рудники, а Нэда и еще человек двадцать отправили на галеры в Маракайбо… Господи, это был ад! Если бы не треснувшее звено цепи!.. Однажды ночью мне удалось его разъединить, и я бежал… Не знаю, что было страшнее — рудник или этот путь через джунгли?! По-моему, я заблудился… Я был уверен, что иду прямо к Ковеньясу, но дни шли, а моря всё не было… Должно быть, голова у меня плохо соображала, иначе бы я не потерял реку… Эта гнилая вода!.. И москиты!.. Москиты!.. Господи, неужели все это кончилось?!!
