Леди Триллиума - [45]

— Он мужского пола.

— Ну и что?

«Вряд ли это убедительное объяснение, — думала Майкайла. — А ведь у Харамис должна быть по-настоящему серьезная причина, чтобы не любить его, хотя я до сих пор понять не могу, в чем она состоит. Он все время вел себя куда корректнее меня, был всегда вежлив и почтителен с нею. Куда уж мне до него!»

— Я серьезно, Майкайла, — ответила арфа. — Думаю, что других причин нет. Дело в том, что единственный человек мужского пола, занимавшийся магией, которого Харамис видела в своей жизни, — это Орогастус. А общаясь с ним, трудно составить приятное впечатление о мужчинах-магах.

— Но это же было почти два столетия тому назад! — возразила Майкайла. — Прошло невообразимо много времени, да и глупо относиться с подобным предубеждением ко всем представителям мужского пола только из-за того, что один из них оказался негодяем!

— Харамис не склонна часто менять свое мнение, — мягко ответил Узун.

— Если бы ты не был так вежлив, тебе надлежало бы назвать ее упрямой как ослица. — Она вздохнула. — Посмотрим, не сообщит ли нам Файолон что-нибудь новое.

На этот раз связаться с Файолоном оказалось несколько труднее, чем обычно, поскольку Майкайле пришлось при этом разбудить его. Наконец сонное лицо мальчика появилось на ее шарике.

— Чего тебе? — пробормотал тот.

— Доброе утро! — отозвалась Майкайла. — Начнем с того, что Узун хочет узнать, как дела у Харамис.

— Надежды докторов, похоже, окрепли, — сказал Файолон, — но все-таки, когда я заходят к ней вчера очень ненадолго, она назвала меня лаборнокским шпионом. Кажется, она снова переживает тот момент своей жизни, когда началось вторжение. Постоянно спрашивает, где Узун, почему он не здесь, не рядом с ней. То есть совершенно очевидно, она не помнит о том, что обратила его в арфу.

— О, как бы мне хотелось быть рядом с ней! — с жаром проговорил оддлинг. — Не кажется ли вам, что если меня как следует упаковать…

— Нет, боюсь, что это невозможно, — ответила Майкайла. — Ни в один из мешков, которыми она пользуется для переправки в долины ниссомов, ты не влезешь. К тому же у тебя такие формы, что привязать тебя на спину ламмергейеров почти невозможно. Да и сама Харамис была бы крайне расстроена, если бы ты при этом получил хоть малейшее повреждение, не говоря уже о том, что в данный момент для нее стало бы просто шоком неожиданно осознать, что ты теперь арфа.

— Пожалуй, ты права, — вздохнул Узун.

— Так, значит, Файолон, — продолжала она с надеждой, — Харамис не помнит ни тебя, ни меня и. пожалуй, некоторое время еще не вспомнит, так?

— Похоже, что так.

— Хорошо, — с удовлетворением сказала Майкайла. — Кто-нибудь другой вряд ли станет тебя разыскивать, если ты предупредишь, что отправляешься в экспедицию.

— А в какую это экспедицию я отправляюсь? — осторожно спросил Файолон.

— Тебе она очень понравится, — пообещала Маикайла. — Все это здание Орогастус построил над несколькими ледяными пещерами, битком набитыми приборами Исчезнувших. Потом он собрал все вещи, что сохранились от их времен, которые только мог найти, и теперь все это хранится в бочках и сундуках на самом нижнем этаже башни, под конюшнями. Это настоящий кладезь знаний!

— Если ты собираешься везде совать свой нос и обследовать всевозможные устройства, что собрал Орогастус, то мне лучше за тобой приглядывать. — Файолон произнес это с большим воодушевлением.

— Разумеется, это совершенно необходимо, — тут же согласилась она. — Кто знает, в какие неприятности я тут влипну, если ты не будешь сдерживать мою страсть к новым и непонятным вещам?

— Стоит ли мне привести обратно фрониалов, на которых Белая Дама отправила меня домой? — спросил Файолон.

— Нет, оставь их там, — сказала Майкайла. — Они могут ей понадобиться, когда госпожа поправится и будет готова вернуться. Я говорила с ламмергейерами: никто из них не может с ней теперь общаться — с тех пор, как Харамис заболела.

Узун тяжело и тревожно вздохнул.

— Разумеется, — поспешила добавить Майкайла, — все это может перемениться, как только ей станет лучше. Сейчас она наверняка просто не помнит, что в состоянии говорить с ними. Вероятно, это и есть единственная причина. В любом случае, — продолжала она инструктировать Файолона, — собери всю теплую одежду, которую только сможешь разыскать, — для себя и для меня. Поройся в сундуках, если понадобится, — думаю, что я наверняка подросла с тех пор, как в последний раз была в Цитадели. Но что подойдет тебе, то, пожалуй, и мне будет по росту. Не забудь теплые перчатки и обувь. В этих ледяных пещерах страшно холодно, а нам наверняка придется провести там немало времени. Потом сочини прислуге что-нибудь правдоподобное по поводу своего отъезда, но только не сообщай им, что едешь сюда: после той глупой сцены, что устроила Харамис перед самой своей болезнью, об этом, пожалуй, не стоит объявлять. Двигайся на восток, в сторону Большой дамбы, а потом по ней — до того места, где дамба пересекает реку. После этого повернешь на север и пройдешь пол-лиги по западному берегу реки; там тебя будет ждать ламмергейер. Все запомнил?

— Да, — сразу подтвердил Файолон. Сонливость его как рукой сняло. — Я буду там примерно к середине дня или чуть-чуть позже.