Леди Тремейн. История злой мачехи - [45]

Карета укатила, оставив леди Тремейн стоять в одиночестве. Она была в ярости, но что она могла поделать, если оказалась как в ловушке в этих Многих королевствах, в этом доме, скованная по рукам и ногам своим брачным договором. Единственной надеждой представлялось вновь написать леди Хакли. Не могли ни леди Тремейн, ни её дочери дольше здесь оставаться. Их положение было просто ужасным, плачевным. Леди Тремейн, кстати, некоторое время тому назад уже писала своей лучшей подруге леди Хакли, просила её прислать немного денег, чтобы она смогла купить себе и своим дочерям билеты до Лондона, но ответа так и не получила. Это начинало всё сильнее настораживать леди Тремейн, она не могла понять, почему так резко оборвалась связь с подругой сразу после её переезда во Многие королевства. А ведь леди Тремейн по-прежнему надеялась, что сейчас, когда её девочки подросли, они смогут выйти замуж за сыновей леди Хакли, как это давно было задумано, и тогда... И тогда хотя бы они вырвутся навсегда из этого проклятого места. Но весточек от леди Хакли всё не было и не было, и леди Тремейн начинала беспокоиться, что ни она сама, ни её дочери никогда не найдут спасения от сэра Ричарда и не покинут границы Многих королевств.

Леди Тремейн направилась в свою спальню писать очередное письмо леди Хакли и нашла в ней своих дочерей, которые плакали, сидя на её кровати.

– Девочки мои, что случилось? – бросилась к ним леди Тремейн.

– Мы слышали, что сказал сэр Ричард. Он считает нас уродинами, – сказала Дризелла.

– И никто никогда не захочет взять нас замуж, – добавила Анастасия.

– Это неправда, голубки мои. Вы обе у меня красавицы. И не забывайте, что вы вроде как уже обручены с мальчиками леди Хакли. Между прочим, я как раз собиралась сейчас написать леди Хакли письмо, спросить, нельзя ли вам приехать к ней погостить.

Лица девочек сразу посветлели.

– Правда, мамочка? А ты? Ты с нами поедешь? – спросила Анастасия. – Мы же знаем, как ты несчастна здесь. Почему бы тебе не уехать отсюда? Сэр Ричард ужасный человек, просто чудовище какое-то. Не разрешает нам никуда ходить, сидим тут в четырёх стенах и с утра до ночи занимаемся домашним хозяйством – трём, подметаем, пыль вытираем. Сами не бываем нигде, и к нам никто никогда в гости не заходит. Ну что за жизнь такая? Мы ненавидим это место!

– Я тоже его ненавижу, мои дорогие! Если обещаете молчать, я скажу вам по секрету, что задумала. Я уже написала леди Хакли и просила её как можно скорее прислать нам с вами денег на билеты до Лондона. Обещаю, как только она их пришлёт, мы с вами лишней минуты здесь не задержимся. Я сделаю всё, чтобы вытащить вас отсюда, даю вам слово, – и она крепко обняла дочерей.

– Спасибо, мамочка, – сказала Дризелла.

– Вот и хорошо, а теперь, пока сэра Ричарда нет дома, бегите на урок к Нянюшке, а я сделаю за вас всю работу по дому. Он и не узнает, что это не вы её сделали. А теперь бегите, а я скоренько напишу письмо леди Пруденс. – Она поцеловала девочек, и они упорхнули из комнаты.

Леди Тремейн всё ещё дописывала письмо, когда в её спальню заглянула Ребекка.

– Прошу прощения, миледи, я, знаете ли, Люцифера ищу, – сказала она. – Золушка сказала, что он опять на её мышей нападал, и я хотела потолковать с ним об этом.

– Здесь Люцифера нет, ты его на кухне посмотри, он часто ходит туда дразнить собаку. Или на чердак загляни, он любит там подремать, погреться на солнышке, – ответила леди Тремейн, не отрываясь от письма.

– Когда закончите письмо к леди Хакли, я могу сбегать в деревню, чтобы отправить его, – предложила Ребекка. Услышав это, леди Тремейн удивлённо приподняла бровь. – Кстати, леди Хакли ничего не писала вам про тот сборник волшебных сказок, который я в Лондоне забыла? Не нашёлся он?

– Не писала. Но я сейчас сделаю приписку, спрошу об этом. – Леди Тремейн дописала письмо и положила его в конверт. Надписывая на нём адрес и ставя на конверт восковую печать, она размышляла над тем, откуда Ребекка узнала, что это письмо написано для леди Хакли? Впрочем, кому ещё она могла бы написать письмо? Да никому на всём белом свете!

– Прежде чем отнести письмо, скажи, пожалуйста, Нянюшке, чтобы держала ухо востро и следила за тем, когда вернётся сэр Ричард. Я не хочу, чтобы он узнал о том, что Анастасия и Дризелла учатся вместе с Золушкой, – сказала она.

– Я поняла, миледи. – Ребекка взяла у леди Тремейн письмо и исчезла вместе с ним за дверью.

Оставшись наконец одна, леди Тремейн тяжело вздохнула. Она окончательно и бесповоротно решила сегодня, что не останется в этом замке дольше чем на две недели. Если в течение недели на её письмо не откликнется леди Хакли, что ж, тогда ей придётся своровать у сэра Ричарда часть своих собственных денег или, на худой конец, продать что-нибудь из оставшихся ценных вещей. Но так или иначе очень скоро она вместе с дочерями покинет это гиблое место.

Леди Тремейн подняла голову, взглянула в зеркало и не узнала себя. На неё смотрела старая, измождённая, измученная тяжёлой работой женщина. Прислуга в доме сэра Ричарда. Нет, в доме его первой жены! Леди Тремейн передёрнуло, когда она вспомнила портреты Золушкиной матери. Развешанные по всему дому они неотступно следили за каждым её шагом своими мёртвыми нарисованными глазами. Радовало лишь то, что Золушка после того памятного сочельника стала добрее к своей мачехе и сводным сёстрам. Большими подругами они, впрочем, не стали, хотя жить стало всё-таки легче. Да и как тут, скажите сами, стать подругами, если с Золушкой отец обращается как с принцессой, а новую жену и её дочерей презирает, использует как прислугу, да ещё и норовит оскорбить при любой возможности!