Леди Тремейн. История злой мачехи - [37]

Леди Тремейн постаралась понять эту маленькую девочку. Нет, Золушка не была злой и не собиралась намеренно причинить ей боль. Не может такая маленькая девочка быть настолько коварной. Просто повторяет, словно попугай, то, что сказал ей отец. Повторяет, не понимая, что задевает тем самым чужие чувства, что причиняет кому-то боль. И почему это причиняет боль, тоже не понимает, наверное.

– Да, моя дорогая Золушка, в определённом смысле этот дом будет принадлежать твоей маме, потому что здесь благодаря твоим воспоминаниям сохраняется частица её души. И я думаю, что это прекрасно. – Леди Тремейн протянула свою руку, пытаясь накрыть ей ладонь Золушки. – Но я уже говорила и повторю ещё раз, что мне будет очень приятно, если ты найдёшь в себе силы называть меня мамой...

Золушка ни на слова, ни на жест леди Тремейн не обращала ни малейшего внимания, рылась в кармане своего платья, искала что-то в нём.

– Золушка, ты слышала, что сказала твоя новая мама? – спросила няня Пинч, пытаясь оторвать наконец белокурую девочку от поисков в собственном кармане. – Золушка!

– Да? – рассеянно спросила она.

– Твоя новая мама с тобой разговаривает.

Золушка перестала рыться в кармане, сложила руки на коленях и с ангельской улыбкой спросила, повернувшись к леди Тремейн:

– Да, леди Тремейн?

– Ничего, Золушка, не обращай внимания, – устало ответила леди Тремейн.

А вот Анастасия не удержалась, не смолчала.

– Ты очень грубо ведёшь себя, Золушка, – с упрёком сказала она.

– Ага, грубо, – подхватила Дризелла. – Почему ты не хочешь называть её мамой, Золушка?

Золушка не стала ничего им отвечать и вместо этого снова принялась рыться в своём кармане.

Леди Тремейн погладила кончиками пальцев свою брошь. Ей очень, очень трудно приходилось с этой девочкой, никакого терпения уже не хватало, но и позволять своим дочерям в таком тоне разговаривать с их сводной сестрой она не могла и решила вмешаться.

– Золушка, покажи, что у тебя в кармане? Эта вещь так сильно отвлекает тебя, что ты никого не слушаешь, ни меня, ни моих дочерей.

– Не думаю, что это стоит показывать, – не поднимая головы, ответила Золушка.

– Золушка, немедленно покажи, что у тебя в кармане, или я прикажу няне Пинч отвести тебя в твою комнату, не выпив чаю, – строго сказала леди Тремейн, пробуя применить ту же тактику, которая в прошлом всегда помогала ей справляться со своими девочками.

– Ну и отлично. Я только рада буду оказаться сейчас в своей комнате, мачеха, – с улыбкой ответила Золушка.

«Что за невозможная девчонка!» – подумала леди Тремейн.

Никак она не могла понять эту девочку. Вроде бы непохоже, что она стремится дерзить или нарочно ужалить побольнее своим словом. Скорее просто говорит напрямую то, что думает.

– Ну хорошо, Золушка, отправляйся в свою комнату. Но я всё же настаиваю, чтобы ты называла меня мамой.

Золушка встала, подошла к леди Тремейн и сказала, протягивая на прощание свою руку.

– Простите, леди Тремейн, но я не могу называть мамой того, кто не моя мама. А вот мачехой я вас называть готова, если вам так угодно.

И она вопросительно взглянула на леди Тремейн.

– Хорошо, Золушка, – вздохнула леди Тремейн, с некоторой опаской глядя на свою странную падчерицу. – Если хочешь, садись и выпей с нами чаю, прежде чем идти в свою комнату.

– Если вам так угодно, – повторила Золушка. Она села на место и сразу же заглянула в свой карман.

– Почему ты не хочешь показать, что там у тебя в кармане? – спросила Дризелла, пересаживаясь на диванчик рядом с Золушкой.

– Да-да, Золушка, что у тебя там? – присоединилась к сестре Анастасия.

– Девочки, давайте чай пить. И оставьте Золушку в покое, мало ли что там у неё в кармане? Наверное, большой секрет, – постаралась всё перевести в шутку леди Тремейн.

Она маленькими глоточками принялась пить свой любимый кофе, с удовольствием глядя на то, как дружно все три девочки расправляются с пирожными, как чинно, подражая настоящим принцессам, прихлёбывают чай. Да, начало у них у всех получилось, мягко говоря, не самым лучшим, однако есть надежда, что они со временем притрутся друг к другу и станут настоящей, счастливой семьёй.

Мысли леди Тремейн прервала вошедшая в комнату Ребекка:

– Прибыл Великий герцог, миледи. Говорит, что у него сообщение для вас из королевского замка.

Леди Тремейн поднялась на ноги, жестом показала девочкам, чтобы они сделали то же самое, и сказала:

– Проси его.

Высокий мужчина вошёл в гостиную, забавно подёргивая бровями и щурясь, – леди Тремейн подумала, что таким образом Великий герцог пытается удержать выпадающий из глаза монокль. Он был странным, этот герцог, очень странным. Впрочем, практически всё здесь, во Многих королевствах, оказалось странным дальше некуда.

– Извините за беспокойство, леди Тремейн, – сказал Великий герцог. – Но наш король послал меня сообщить вам, что сэр Ричард должен будет задержаться на следующие несколько недель при дворе из-за дел, требующих его непременного присутствия.

– Даже в нашу первую брачную ночь его со мной не будет? – вспыхнула леди Тремейн. Сама услышала, как много раздражения в её голосе, и замолчала.

– Боюсь, что это неизбежно, леди Тремейн. Разумеется, сэр Ричард был бы рад находиться сейчас здесь, вместе с вами, я ничуть не сомневаюсь в этом, но... Но когда король призывает своего рыцаря к себе, рыцарь выполняет этот приказ, независимо ни от каких личных обстоятельств. Таков его долг, – сухо ответил Великий герцог.