Леди Смелость - [21]

Нора стояла за спинами фрейлин во внутренних покоях королевы, слушая рыдания Марии. Опущенные на всех окнах шторы не пропускали внутрь дневной свет, и в опочивальне царил полумрак. Хотя был уже май, двор не покинул Лондон из-за состояния королевы. Нора бросила через плечо взгляд на дверь, ведущую во внешний мир, не зная, на что решиться: продолжать и дальше слушать стенания королевы или все же выйти, рискуя натолкнуться на лорда Монфора. Внезапно Мария повысила голос, на миг прервав ее размышления.

— Почему он не приезжает? — стонала королева. — Он знает, что я опять ношу ребенка, и мне нужна его поддержка. И потом, эта война с Францией. Мне требуется совет.

Мария откинулась на руки своей любимой фрейлины, продолжая жаловаться Луису д’Атеке. Вся в черном, с раздутым животом и красными от слез глазами, она представляла собой ужасное зрелище.

— За что Господь наказывает меня? — она закатила глаза к потолку. — За еретиков, которых полно в моем королевстве? Но я неустанно ищу их.

Норе не был слышен тихий ответ д’Атеки, но нетрудно было догадаться, что он, как всегда, пытается разуверить королеву, убеждая ее в верности короля Филиппа и в то же время советуя ей сжигать как можно больше еретиков. Нора вздохнула. Прошло три недели с того дня, когда она поступила необдуманно, отправившись на травлю медведя, и за это время состояние королевы значительно ухудшилось. Она снова начала носить кольчугу и, не переставая, безутешно рыдала, жалуясь на отсутствие супруга. Как неизбежное следствие, атмосфера при дворе день ото дня становилась все более напряженной, и слухи множились с невероятной быстротой. Нора исправно несла свою службу, сообщая Вильяму Сесилу о всех дворцовых сплетнях.

Согласно последним слухам, королева решила назначить своей преемницей вместо принцессы Елизаветы кузину, католичку Марию, королеву Шотландии. Норе не надо было говорить Сесилу, что, будь такое решение принято, это означало бы гражданскую войну.

Королева взмахом руки отослала д’Атеку и прихрамывая направилась к ложу. Рыдания ее не утихали, и фрейлины, не зная, что предпринять, топтались вокруг нее в полной растерянности. Нора стиснула руки в кулаки, пытаясь унять их дрожь. Бедная Мария! Отвергнутая собственным отцом, потом объявленная незаконнорожденной и вынужденная преклонять голову перед любовницей отца! Неудивительно, что она чувствовала себя несчастной.

На протяжении многих лет Мария жила в постоянном страхе, что отец отрубит ей голову и она так и не вступит на престол. И, однако, сейчас, став наконец королевой, она снова и снова убеждалась, что люди, чьи души она желала спасти, ненавидят ее.

Один из фаворитов королевы велел фрейлинам покинуть опочивальню, и Нора едва сдержалась, чтобы стремглав не выбежать из комнаты. В последние несколько дней королева отказывалась покидать дворец, и это порождало новые слухи. Одни говорили, что принцессу Елизавету заточили в Тауэр, другие, что ее убили по приказу королевы. Были и разговоры о том, что убили саму королеву. Затем прошел слух, что Мария попросила своего супруга прислать войска, дабы захватить и пытать несколько десятков еретиков. На следующий день все уже утверждали, что Мария отослала корону Англии шотландской королеве и ее французскому супругу.

Покинув последней покои королевы, Нора заторопилась за другими фрейлинами, бросая взгляды по сторонам. Однако лорда Монфора не было видно, и она расслабилась. Возможно, он был занят приготовлениями к сегодняшнему празднеству. Королева настояла, чтобы банкет состоялся, несмотря на ее болезнь, и вместо себя она посылала своих фрейлин.

Нора шла за толстой графиней через анфиладу комнат, стуча каблучками. Сегодняшний банкет ее не пугал. До сих пор ей удавалось — по большей части — избегать лорда Монфора; она вполне сможет пережить несколько часов в его доме среди сотни гостей.

Оказавшись в своей комнате, она взяла в руки вышивание и села на небольшой диванчик у окна. Артур с лютней устроился тут же, и, размышляя о своем, она вполуха слушала, как он практикуется. Да, она оказалась хитрее лорда Монфора, который, похоже, был полон решимости не давать ей прохода, набрасываясь на нее повсюду, от зала для приемов до тисового лабиринта в дворцовом парке.

— Думаю, лорд Монфор наконец сдался, — заметила она вслух.

— Хорошо, миледи. — Несмотря на попытки лорда Монфора подкупить его новым луком со стрелами и разными сладостями, Артур продолжал относиться нему с откровенной неприязнью.

— Но я, конечно, благодарна ему за свое спасение, — добавила она поспешно.

— Да, миледи.

Нора улыбнулась. Она частенько сидела вот так с пажом, разговаривая по существу, сама с собой, тогда как Артур вставлял время от времени ничего не значащие вежливые фразы. Несмотря на его юный возраст, она говорила с ним о таких вещах, которых никогда не доверила бы девушкам ее возраста при дворе.

— Однако, — продолжала она, — несмотря на все его внимание и льстивые речи, я уверена, он не изменил своего мнения обо мне. Он считает меня… мышью.

— Сволочь, — бросил Артур и провел пальцем по струнам.

Нора моргнула, услышав подобное слово из уст Артура.