Леди-послушница - [200]

Негромко стукнула дверь — вошел слуга с охапкой смолистых веток, бросил их на уголья. Комнату сразу заполнил аромат леса. Артур вздохнул глубже, заворочался. И открыл глаза.

Какую-то минуту он просто глядел на Милдрэд, видел ее бледное лицо, яркие обветренные губы, загнутые ресницы, казавшиеся почти синими от поразительной голубизны глаз.

— Милдрэд?

— Угадал с первого раза, — весело откликнулась она.

Ей не хотелось сообщать плохие новости: надо подождать, чтобы он поправился.

Артур сразу же потянулся к ней, но в комнате был посторонний, и ему пришлось ждать, пока тот выйдет. Тогда он схватил ее руки и стал покрывать их быстрыми поцелуями.

— Ты здесь! Это такое чудо! Ну теперь-то я скоро поднимусь. Не думай, что я так слаб, я уже вставал и даже спускался на службу… Знаешь, я потерял свой меч, — он вдруг серьезно посмотрел на нее из-под отросших волос, ниспадающих на глаза. — Ужасно. С ним я чувствовал себя почти рыцарем, а так…

— Зато Метью привез твой окованный шест, так что ты не безоружен.

Она старалась улыбаться, хотя за улыбкой таилась грусть.

— Не безоружен? Ты шутишь. Конечно, шест — это здорово, но у меня так хорошо получалось с мечом! Гай де Шампер говорил, что я прирожденный мечник. Ох, знала бы ты, как мне помогли его уроки! Даже Плантагенет восхищался. А где ныне наш славный Генрих?

— Когда я видела его в последний раз, он направлялся в Бристоль, — уклончиво ответила Милдрэд.

И тут же, во избежание дальнейших расспросов, стала рассказывать, как войска Юстаса напали на Девайзес, как она испугалась, как молились с леди Пайнел в часовне, а о стены разбивались столь огромные каменные ядра, что, казалось, замок содрогается до самого основания. Даже Гро скулил. Кстати, песик остался на попечении славной леди Пайнел, ему там хорошо, хотя он, наверное, и будет тосковать по Рису. Кстати, Рис и Метью тоже здесь, говорила она, уклоняясь от рук Артура, который все порывался притянуть ее к себе.

— Что с тобой? — наконец спросил юноша. — Ты словно боишься меня. Или себя? — добавил лукаво.

— Думай как хочешь, но не забывай, что я леди, — с напускной строгостью заявила девушка, вскинув свой хорошенький носик.

Артур рассмеялся.

— Я и забыл, что у тебя эта проблема.

— Просто хочу дождаться, когда ты полностью наберешься сил, — отбрасывая пряди с его глаз, мягко улыбнулась девушка.

— Тогда я постараюсь.

Он смотрел на нее посерьезневшими и одновременно горящими глазами.

— Если бы ты знала, как я скучал по тебе. Как хочу тебя. Хочу запускать руки в твои солнечные кудри, хочу целовать твои сладкие уста, ласкать тебя… Генрих дал слово, что посвятит меня в рыцари, а потом я, имея такого покровителя, смогу просить у гронвудского барона твоей руки. Конечно, Генрих — соперник Стефана, которому приносил клятву твой отец. Но ведь еще ничего не решено, и уж поверь, однажды Генрих станет королем в обход этого урода Юстаса. О, Генрих если что-то пожелает, то, как Моисей, и самому Господу скажет «нет!», если тот воспротивится его воле.

— Да, он говорил нечто подобное, — кивнула Милдрэд, опасаясь, что опять расплачется. Но сдержалась.

Потом вошли Метью и Рис, и Артур отвлекся на них. Милдрэд только успела шепнуть монаху, чтобы раненому не сообщали об отъезде его обожаемого Плантагенета.

Но шила в мешке не утаишь. Через пару дней в Бридпорт явился гонец с известием, что война окончена, Генрих отплыл из Бристоля на континент, а его соратники спешно разъехались по своим владениям. Фиц Джилберт был поражен. Не зная, что делать, он пошел к Артуру, поведал все и даже спросил совета, как теперь поступить. Но Артур молчал. Он сильно побледнел, глаза его медленно заливала пустота. Не слушая сетований Фиц Джилберта, он только и смог пробормотать:

— Теперь понятно, отчего она меня сторонилась. Я опять никто в ее глазах.

Так и не услышав ничего вразумительного, комендант Бридпорта удалился.

Артур подошел к окну, раскрыл его и замер, вслушиваясь в звук капели: мокрый снег снова таял. Мир за окном казался серо-бурым, безрадостным. И так же безрадостно стало на душе у Артура. Даже возвращавшиеся силы не окрыляли, как ранее. Сжав кулаки, он с такой силой ударил по раздвинутым ставням, что створка, в свою очередь, ударила в стену и отколола кусок штукатурки, обнажив доску.

— Все дьяволы преисподней! — закричал Артур, нимало не заботясь, что подобное восклицание неуместно в монастыре.

Но никто не пришел. Артур медленно спустился вниз, и на каменной галерее с пятнами сырости на колоннах увидел шедшую навстречу Милдрэд. Она не сразу заметила его, и он какое-то время смотрел на нее. Она выглядела удрученной, и в ней не осталось ничего от той солнечной девочки, которую некогда он катал по искрящимся изгибам Северна. Она и тогда была леди, а он никто, но у него хватало бесшабашности заигрывать с ней. Тогда жизнь казалась ему забавной игрой, в которой любому ловкачу доступен приз — благосклонность хорошенькой девицы. И мать Бенедикта советовала ему соблазнить Милдрэд… Но он не стал этого делать. Ибо уже тогда понял, что эта девушка для него нечто большее, чем просто утеха.

Она подходила, кутая руки в большую муфту волчьего меха. Ее капюшон был опушен тем же мехом, и сама она в этих тяжелых темных одеждах словно отгородилась от всего своей печалью и гордостью.