Леди мэр - [63]
— Ой, не темни, Семен… Не надо… Я собираюсь!
— Уже?
— Я не дура… Ты же этого так ждешь!
Часа через полтора Туманский сидит на ступеньках парадного входа в особняк, и, все еще изображая сильно поддатого, покуривает трубку и наблюдает за тем, как Цой помогает Монастырской распределять багаж в ее открытой иномарочке с откидным верхом. Марго в дорожном наряде, шляпке-шлеме, автомобильном шарфе «под старину». Поодаль тормозит «Волга», из нее выбирается Чичерюкин.
— Здравствуй, Марго…
— И прощай, Чичерюкин… Так что тут у тебя, Цоюшка?
Наш повар никогда никого не отпускает без своих кулинарных сочинений. Ей он тоже передает коробки:
— Здесь восточные сладости. По рецепту моей мамы: хурма на меду, фаршированная инжиром с миндальными орешками, цукаты из ранней айвы… Будет вкусно!
— Этого я никогда не забуду, Цоюшка. Будет что вспомнить. Хоть что-то сладенькое.
Марго садится за баранку, включает мотор.
— Эй! Там! На вахте! Может, скажешь что-нибудь на дорожку, Туманский?
— Мое сердце для тебя всегда открыто, Марго! Этот дом тоже…
— Ну хоть и врешь, а приятно…
Монастырская отъезжает, громко сигналя.
Туманский поднимется, мгновенно сдирая с себя маску запойного.
Ни хрена он не пьян по-настоящему.
Наглотался чекистских таблеточек — и ни в одном глазу.
Он, гикая, отчубучивает коленца лезгинкообразного пляса. Чичерюкин, хохоча, присоединяется к нему в этом ликующе нелепом танце.
Повар невозмутимо смотрит на них из своих щелок. Нашего кулинарного Будду ничем не проймешь.
— Цой! — вопит Сим-Сим. — Корейская твоя душа… А вот теперь заводи шарманку без балды! Мяса — с кровью! Водки — со льда! Свободные мужики свободно празднуют жизнь! Без бабья!
Глава вторая
«ЧАО, МУТЕР!»
До выборов четырнадцать дней.
Мои штабисты полны оптимизма и пашут как лошади. На кухне у Гаши не остывают кастрюли. Она тоже весела, напихивает всю ораву своим варевом и жаревом, доит щедрую Красулю, в холодильнике свое молоко не переводится.
И только мы с Карловной знаем точно — все напрасно. Мы уже продуваем. В общем, продули…
Сели на пару с нею втихую от всех к компьютеру, просчитали варианты.
И — первые — поняли.
Нам концы.
Хоть пупки развяжи — за меня будет процентов шесть, максимум семь сомовских.
У Зиновия почти пятьдесят.
Начальник порта болтается где-то в районе трех.
Но его и так никто всерьез не принимает.
В общем, щеколдинский кукольный театр меня делает по всем параметрам.
Лохматик тоже о чем-то догадывается, спрашивает:
— Ну что, Лизонька? Пора сливать воду? Или у тебя есть, как в рейхе у незабвенного Адольфа, какое-то «вундерваффе»? Чудо-оружия вроде «фау» еще не отрыла?
Может быть, уже и нашла.
Свое чудо-оружие.
Последний шанс.
Только про это никому знать не дано.
Шлепнусь мордой в дерьмо.
Так это только моя персональная морда будет и мое полуродимое дерьмо.
Они-то при чем?
В общем, я даже к Эльвире в парикмахерский салон зарулила, почистила перышки.
Помирать надо красивой — это я по первой Туманской запомнила.
Ну, без Кыськи у меня бы ни фига не вышло.
А так она у меня десантировалась в щеколдинский штаб. На своем скутере.
Когда в своем моторизованном прикиде и каске она входит в их вестибюль, Зиновий в светлом элегантном плаще, шляпе, отложив букет цветов на стол, пьет кофе, оттопырив мизинчик. Виктория работает на компьютере, перегоняя распечатку на принтер.
Лениво-снисходительный пиарщик Петровский тщательно чистит свою трубку ершиком. Ему просто скучно.
— Зюнечка, лапочка, а я к тебе, — говорит Зюньке Кристина.
— Подождите секунду, мадемуазель. Значит, ваша встреча с птичницами прошла удачно, Зиновий Семеныч?
— Даже хлопали… Вон… Цветы всучили… Некоторые плакали…
— Плакали?
— Ну, когда я им впилил про детскую беспризорность… По вашим параграфам…
— Слезы — это более чем хорошо! Что там у нас, Виктория? По последнему опросу…
— В принципе нам здесь больше нечего делать, Юлий Леонидыч. Можем паковать чемоданы. Финишную прямую они проскочат и без нас на инерции… накатом. По последним опросам, Басаргина возьмет максимум восемь процентов, этот… из порта… полтора… Остальное Зиновия Семеныча.
— С вас шампанское, Зиновий.
— Сбегать?
— Да не сейчас. На инаугурации.
— Чего тебе, Кысь?
— Тебя папа Степа попросил к нам домой подбросить… Чего-то там обсудить… Не знаю…
— Что это он на ночь глядя?
— Давай… Давай…
А я почти рядом.
Вся такая благоухающая и прекрасная. Почти трепещущая. Словно на первую свиданку заявилась. Хотя, возможно, она для меня станет и последней.
Сижу себе на бережку у моста, на днище старой «казанки», слушаю, как на пляжном радиостолбе Москва что-то талдычит про цены на баррель российской нефти.
Мне бы их заботы…
Кыся на своем скутере, на заднем сиденье которого сидит Зиновий, лихо скатывается с берега и тормозит прямо перед моим носом.
— Ты что, обалдела? — перепуганно дергается Зюнька. — Куда ты меня приперла? Меня же Ирка ждет… Я…
— Спасибо, Кысь. Теперь это мои дела.
Кристина, газанув, уносится прочь.
— Давно не виделись, Зюнь… — поднимаюсь я. — Да ты не обмочись. Я с миром.
— Чего тебе надо? Чего?! — Он пробует закурить, но роняет пачку. Я поднимаю ее, выдергиваю сигаретку, вставляю ее ему в зубы и чиркаю зажигалкой.
Ее прошлое — тюрьма и сума. Ее настоящее — отчаянная жизнь авантюристки, которая выходит сухом из воды лаже там, где сделать это невозможно. Ее работа — заменять в крупных аферах женщину, которой уже нет на свете.Ее девиз — пробиться любой ценой, несмотря ни на что. Ее будущее может оказаться КАКИМ УГОДНО…Незаконно осужденная внучка академика Лизавета Басаргина выходит на свободу. Теперь она бомж. Потеряв все, женщина одержима жаждой мести… Но страшная находка в салоне иномарки круто меняет ее жизнь.
Ее прошлое — отчаянная профессия авантюристки, выходившей сухой из воды даже там, где сделать это было невозможно. Ее настоящее — сногсшибательная карьера бизнес-леди, унаследовавшей от убитого мужа настоящую финансовую империю. Ее будущее — возможно, еще больше удачных сделок, денег, могущества. А возможно, гибель от рук конкурентов. Ее мир уже не однажды разлетался в осколки. Но каждый раз она находила в себе силы собрать из осколков свою жизнь заново. Сумеет победить судьбу и на этот раз.
Маше Корноуховой в жизни никогда ничего не доставалось просто так. За все приходилось бороться — за место на рынке для своей рыбной палатки, за своего покупателя, за любовь к Никите, водителю «газели», за право на независимость и возможность жить в достатке. Но Машка из породы людей непотопляемых. Она выстоит, даже если бочку отборной икры конкуренты зальют бензином, а менты перевернут все поддоны с рыбой в поисках наркотиков. Но жизнь поворачивается к ней совсем неожиданной стороной…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Бывший полицейский, а ныне владелец частного сыскного агентства Натаниэль Розовски (в прошлом – репатриант из СССР) снова распутывает самые загадочные преступления. Специализация детектива хорошо известна: он ведет дела репатриантов из России.Как всегда бывает у Даниэля Клугера, перед нами – современные детективы, построенные в классическом духе: загадочное преступление – следствие – блестящая дедукция сыщика – неожиданная развязка.И как всегда у Д.Клугера, в каждом романе – интереснейший исторический подтекст.
Да, именно тогда всё и началось, когда умер любовник Кати Трифоновой. Обслуживая вызовы пациентов на вверенном ей участке, юная медсестра познакомилась с симпатичным пенсионером. Для провинциалки, приехавшей покорять столицу, это был шанс. Но смерть спутала все планы: квартира усопшего досталась государству. А Кате — ворох проблем. Главная из которых — охотники за телефонной книгой ее любовника…
Чувствовал главный герой, что им с другом за это браться не стоит. И заказчик что-то мудрит, и деньги обещают непривычно большие. Но разве ж мог он представить, что в таком маленьком городке можно так здорово влипнуть? К тому же в определенный момент оказывается, что все это было полосой белой, а вот когда началась черная…Захватывающая и непредсказуемая история, рассказанная известным писателем Леонидом Кудрявцевым, придется по вкусу любителям классического детектива, в котором загадка открывается только на самой последней странице.