Леди Малфой - [66]

Драко от меня отворачивался каждый раз, когда я на него смотрела. Ждал, когда же наконец кинусь на защиту своих обожаемых Уизли, когда начну просить сохранить все в тайне…

Не дождался. Потупил взгляд. Пожалел меня.

* * *

Третий. Я заткнула уши руками. Люциус разбил о стену третий бокал из дорогого големского стекла, самого прозрачного и тонкого на всем континенте, потому как выдувают его самые могучие легкие в мире, не знающие усталости и износа. То был мой ему подарок на сорок пятый день рождения. Они мужу понравились, не могли не понравиться — редкие, изысканные, с золотыми вензелями Малфоев по кромке. Разливаемые в них напитки всегда положенной им температуры — один из секретов «Голем Трест». Почему именно они? Другой посуды было мало?

Но я знала, почему. На одну из составляющих этого «почему» я и смотрела невидящим взглядом, боясь даже моргать слишком часто. Свидетельство о браке, висевшее в рамочке над камином — его край обуглился. Но моргать все же приходилось каждый раз, когда из кабинета супруга раздавался очередной звон или очередной крик. В произошедшем муж меня не винил, а когда я кинулась к нему на грудь с проклятиями и рыданиями, он только гладил мои волосы, что-то приговаривая. Не зря столько лет прожил, не зря. Еще прошлой осенью, после недоразумения с тугим корсетом, он говорил что-то подобное. Знал.

В первую же ночь после того ужаса я заподозрила, что надвигается что-то плохое — призраки, казалось, дружно отбыли на тот свет, настолько сильно они старались не шуметь, а портреты здоровались со мной все как один. Стараясь поклониться как можно ниже, они чуть из рам не выпадали! Чтобы все Малфои меня враз признали?! Главным виновником беды, приближение которой чувствовала не только каждая клеточка моего тела, но и каждый живущий в Малфой-мэноре, муж сделал Драко. Они ругались в тот день, и не перестали ругаться на следующий.

— Как только ты его увидел, ты обязан был его убить! Забини бы так и сделал! Что ты себе думал?! — муж сидел за своим письменным столом, весь его облик выражал собой одно сплошное возмущение, он эмоционально жестикулировал и только что не кидался в сына всем, что под руку попадалось. — Ты можешь не принимать сам факт, что у меня должны появиться дети, ты можешь ревновать, но чтобы так?! Ты с ума сошел?

В целом обвинение было несправедливым, и Драко попытался возразить:

— Отец, я бы никогда… Я просто хотел, чтобы все закончилось, а потом уже арестовать! — но все же лукавил. В нем что-то дрогнуло при той встрече с Невиллом, парень хотел дать бывшему однокурснику возможность уйти, а не арестовывать или убивать. Уничтожить еще и мужа… ну не мог он. До Авады не мог, конечно.

— Но не убить, да?! Дался бы он тебе живым, жди! — я принялась считать звуки от постукивания пальцами по столешнице. Люциус, когда нервничал, всегда чем-нибудь по чему-нибудь стучал. Отец отчитывал сына за то, что тот не убил человека. Стоило, вероятно, завести поучительную беседу о вопросах воспитания, но я уже не могла. Скорее, не знала с чего начать, ведь сама думала почти также.

— Я пойду? — мой бесцветный голос заставил их на секунду замолчать и уставиться на его источник. Уж и забыли, наверное, что не одни…

— Иди, Гермиона, — и добавил: — Лучше в постель!

Но то было вчера. В смысле, разговоры были вчера, пусть и на громких тонах, но посуду никто не бил, а если и принимались кричать, то не до хрипа, а так, до легкой хрипотцы. Просто на следующий день все заметили изменения в пергаменте, прежде мною люто ненавидимым. Ни брак, ни помолвка не аннулировались, иначе тут же пришло бы извещение из Министерства, гоблинов Гринготса, семейной нотариальной конторы «Крич и Круч» и еще из кучи заведений, руководивших вопросами брака.

Кулон справился. Но я продолжала все так же сидеть и смотреть на бумагу в тонкой серебряной рамочке, толком не замечая, что Кисси, напуганная моим неестественным поведением, приняла его на свой счет и уже битый час очищала все вокруг, что хоть гипотетически могло попасть в радиус моего окаменевшего взора. Горемычный предок моего супруга, к своему несчастью висевший в трех футах от свидетельства, грозился вслед за пудрой на своем кучерявом парике лишиться и пуговиц на камзоле, остервенело натираемых домовиком до неположенного им временем блеска. Получив в ответ на такую пламенную заботу смачный плевок, она все же переключилась на ближайший подсвечник, торчащий из стены, логично посчитав его гораздо менее непредсказуемым объектом.

Крик смолк. Оглушительно хлопнула дверь, заставив меня в очередной раз вздрогнуть и моргнуть, а мимо, в направлении выхода, пронесся растрепанный Драко, обдав меня шлейфом крепкого алкоголя, и я поняла, чего хочу от жизни. Навсегда поняла. Ну, или подумала, что навсегда. Да-да, вы правы, именно тот едкий запах перегара и решил всю мою судьбу! Начинайте смеяться, если хотите. Ну не могла я позволить, чтобы так было! Чтобы муж кричал, чтобы Драко злился и пил, а мои жалкие остатки привязанности к Уизли имели место быть и рулили жизнями родных. Захотелось, видите ли, навестить друзей, захотелось узнать, что же их сподвигло на написание такого количества приглашений! Беллатрикс права — дура я! В тот момент Гермиона Малфой, вытеснившая Грейнджер, четко осознала, о какой помощи говорила Нарцисса. Стало очень-очень стыдно. Она ведь Малфой, как и я, потому не могла банально вещать о «Помогите, спасите, поддержите!» Нет. Все оказалось сложнее и ужаснее. И нужна мне такая помощь намного больше, чем кулон…