Леди и рыцарь - [22]

– Хм. – Эрик вновь посмотрел на жену. Весело щебеча, Розамунда ласково гладила гриву Ромашки. Может, стоит рискнуть и еще раз остановиться на ночной привал. Ведь лошадь действительно подарена.

Розамунда поерзала и вздохнула. Прошло несколько часов с тех пор, как они останавливались в полдень перекусить. Казалось, они едут бесконечно долго. Никогда в жизни Розамунде еще не было так скучно. Поначалу было интересно: новый пейзаж, новые ощущения. Но теперь это ее уже не занимало. Кроме того, Розамунда не привыкла так долго молчать. В аббатстве молчать следовало только во время трапезы, да и тогда они развлекали себя забавными жестами.

Вздохнув, она украдкой посмотрела на мужа. Он сидел в седле совершенно прямо, расправив плечи; его глаза внимательно всматривались в лежавшую перед ними дорогу; лицо было суровым. Ни он, ни его друг Роберт не обменялись ни словом с тех пор, как отправились в путь; разговаривали только на привале, когда ели. Розамунда была так же молчалива. Да и какие могли быть разговоры при подобной скачке? Можно было и язык прикусить. Розамунда надеялась, что только этим объясняется молчание мужчин. Ей не хотелось думать, что ее муж всегда так скуп на слова.

Муж. Ее поражало слово, обозначавшее статус незнакомца, который теперь имел столько власти над ней и прав. Ее муж! Она никогда и не думала, что выйдет замуж. Даже мысли такой не допускала. Боже милостивый! Ее жизнь пошла совсем по иному пути. Она все еще размышляла над этим, когда они остановились на ночной привал.

Как только Эрик опустил ее на землю, она тут же занялась Ромашкой, по привычке делая все необходимое. Сняв седло и начав обтирать кобылу, она заметила, что конь Роберта вдруг стал пугливым.

Сам Роберт рассеянно обтер коня, потом, оставив его щипать траву, отправился собирать хворост для костра. Эрик присоединился к нему. Розамунда работала медленнее, все чаще поглядывая на коня Роберта. Жеребец не ел, хотя наверняка проголодался. Подойдя к коню и ласково успокаивая его, она стала осматривать его.

– Что-то не так, миледи? – удивленно спросил Роберт. Он сложил хворост в центре поляны, но пока не поджег его. Небо еще окончательно не потемнело, и, как узнала утром Розамунда, разжигать костер до наступления темноты, которая помогала скрыть дым, было небезопасно.

– Да, – мрачно пробормотала Розамунда, осмотрев задние ноги коня. – Конь болен. Думаю, у него сжатие челюстей.

Нахмурившись, Роберт поднял руку к ноздрям коня и удивленно приподнял брови, когда конь затряс головой и попятился. Розамунда мягко потянула за поводья, гладя мощный круп. Она была готова к этому, потому что конь повел себя так же, когда она осматривала его.

– Думаю, вы правы, – с удивлением согласился Роберт, глядя на крепко сжатые челюсти. – Эрик! – позвал он. – Иди сюда. Мой конь заболел.

Бросив хворост на землю, Эрик подошел к ним:

–Что такое? – Приподняв брови, Эрик попробовал прикоснуться к морде коня, но тот дернул головой и отпрянул.

– Он норовил отпрянуть каждый раз, когда Роберт приближался к его голове, не пьет и не ест, хотя должен быть голодным, – сказала Розамунда.

Эрик задумчиво смотрел на коня.

– Тогда…

– У него еще видна царапина на задней ноге. И посмотрите на его глаза.

Вздохнув, Эрик поморщился:

– Ничего не поделаешь.

– Да, – печально согласился Роберт. – Я займусь им. Взяв поводья, он молча повел коня в лес.

Розамунда долго смотрела им вслед, потом повернулась и успокаивающе погладила Ромашку. Она не знала, кого успокаивает – себя или кобылу. Роберт должен убить коня. Другого выхода не было. Его ждет неминуемая гибель, но только после ужасных мук. Подвергать коня таким мукам было бы бессердечно. Она понимала, и все равно трудно было смириться с этим.

– Похоже, утром у Ромашки будет всадник.

– Да, – сдержанно пробормотала Розамунда.

Эрик видел, что она расстроена, но не знал, как ее успокоить.

– Это совсем ненадолго.

Она удивленно взглянула на него, и он пояснил:

– Мы всего в получасе езды от деревни, где меняли лошадей. Они держат их для нас. Роберт скорее всего поскачет дальше на своем жеребце.

– Понятно.

Кивнув, Эрик повернулся к костру:

– Пойдем. Я разведу огонь – уже достаточно темно, а ночь сегодня прохладная.

Вздохнув, Розамунда последовала за ним. Устроившись на поваленном дереве, она машинально потянулась к мешочку с остатками кролика, хлебом, сыром и фруктами и одновременно напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся из леса.

Прошло много времени, прежде чем Роберт вернулся. Он был мрачен, и Розамунде стало жалко его. Выполнить свою задачу ему было нелегко. Она не произнесла ни слова, пока они ели, но после ужина начала нервничать. Мужчины молчали, задумчиво глядя в огонь, а Розамунда была готова сойти с ума от бездействия. Целый день пришлось безмолвно трястись на спине лошади, и теперь молчание. Все это действовало ей на нервы.

– В чем дело?

Розамунда застыла, перестав нервно ерзать. Украдкой взглянув на лицо мужа, она поморщилась, откашлялась и сказала:

– Ни в чем, милорд. А почему вы спрашиваете?

– Ты все время вздыхаешь.

– Правда? – Слегка нахмурившись, она опять заерзала, собралась вздохнуть, но в последнюю минуту сдержалась. – Куда мы направляемся, милорд? – неожиданно спросила она, изголодавшись по общению.