Леди и авантюрист - [9]

– Да, мистер Говард?

– Лакей, сэр, – нерешительно проговорил клерк. – Он говорит, что ему приказали дождаться вашего ответа, сэр. Мне кажется, сэр, то есть я хочу сказать, что у подъезда вас дожидается карета.

При последних словах постукивание карандаша мистера·Фитершоу оборвалось.

– Хобхауз тоже ждет, де Роуэн! – предостерегающе воскликнул он. – Билль по укреплению уголовного законодательства! Он ожидает вашего вклада в общее дело, де Роуэн! Теперь вам не увильнуть!

Великий Боже! Еще одно проклятое заседание. Внезапно де Роуэн понял, что записку Сесилии ему послало само небо. Не давая себе времени передумать, он вскочил на ноги, повалив кресло на пол, и торопливо подхватил портфель.

– Я сожалею, мистер Фитершоу, но комиссии придется заседать без меня. Лорд Делакорт вызывает меня к себе по весьма срочному делу. Вы же знаете его нрав, не говоря уже о влиянии в свете. Не следует заставлять его ждать.

Де Роуэн решил, что соврал он совсем немного. Сдернув с вешалки пальто и схватив трость, он с деловым видом вышел столь стремительно, что Говарду и Фитершоу осталось лишь растерянно переглядываться.

– Заносчивый иноземный выскочка! – прошипел Фитершоу. – Никакого представления о манерах джентльмена!

– Вы лучше это ему в лицо скажите! – фыркнул Говард, ухмыльнулся и склонился к уху компаньона: – Между прочим, в его досье внизу говорится, что родился он в Миддлсексе, а крестился в Олхэллоузе, неподалеку от Тауэра.

– Да что вы говорите? – саркастически скривил губы Фитершоу. – Лучшая часть города! Теперь я по-настоящему впечатлен!

Через широкий эркер престижного домовладения мадам Жермен громыхания проезжей части Бонд-стрит почти не было слышно. Однако Кэтрин больше не радовал прекрасный весенний день. Она застряла в примерочной (торчать ей здесь до вечернего чая уж точно), и все ради того, чтобы ее всю истыкали и искололи, а потом задрапировали в прихотливые одежды, названия которых она и произнести-то могла с трудом, не говоря уже о том, что по большому счету ничего подобного ей не нужно.

Ведь она живет далеко отсюда, когда-то оказавшись настолько глупой, что променяла город на деревенскую красоту Олдхэмптона! В такой день, как сегодня, там сейчас сам Бог велел молоденьким барашкам резвиться и веселиться, фруктовому саду – осыпаться тысячами нежно пахнущих розовых и белых лепестков, полям – нетерпеливо дожидаться плуга, чтобы тот провел первую борозду. И сколько еще всяких вещей, о которых можно не спеша потолковать с ее дворецким. Но, несмотря на дорогие воспоминания, а может быть, из-за них Кэтрин боялась, что сможет выдержать еще одну весну в Олдхэмптоне. В нем стало слишком пусто.

Несомненно, нельзя отрицать, что визит, который она нанесла тетушке Изабель, доставил ей большую радость. Что может быть радостнее, чем обретение собственного счастья? Она вполне могла составить Изабель компанию на пару недель. И вполне могло статься – именно могло, не более того! – что она за это время с кем-нибудь бы и познакомилась. Мысли ее вернулись к той странной утренней встрече в Гайд-парке.

Чувствительный укол булавки вернул ее к действительности.

– Ой!

Швея мадам Жермен растерянно отскочила от низкого примерочного помоста.

– Простите, Бога ради, простите, мадам! – по-французски пролепетала она.

В примерочную, небрежно раздвинув тяжелые драпри, вошла с поджатыми губами леди Кертон. В руке она несла рулон шелка цвета слоновой кости.

– Мишель, вы здесь совершенно ни причем. – Изабель бросила на Кэтрин сердитый взгляд. – Просто ваша клиентка от нетерпения вся издергалась.

– Я стараюсь стоять спокойно, – обиженно возразила Кэтрин.

Ее светлость окинула Кэтрин критическим взглядом с головы до ног и пробормотала слова одобрения.

– Вот, дорогая, то, что надо! Наконец-то можно разглядеть, что у тебя красивые длинные ноги.

Продолжавшая стоять на примерочном помосте, Кэтрин рассмеялась.

– Выходит, выгляжу я как кобылка, а не как кобылица? – поинтересовалась она, в то время как швея с превеликой осторожностью продолжала подкалывать ей платье.

Изабель улыбнулась и опустилась в стоявшее рядом кресло.

– Кэт, ты просто красавица.

Кэтрин опустила глаза и принялась рассеянно следить за шустрыми пальцами швеи.

– Я не белокурая и вовсе не изящная. И уж точно у меня не томный вид.

– Верно, – согласилась Изабель. – Ты от макушки до кончиков пальцев на ногах женщина. И выглядишь ты элегантно и чувственно.

Она махнула затянутой в перчатку рукой швее:

– Мишель, вырез сделай поглубже и добавь рюша: она уже достаточно взрослая, чтобы не прятать свои прелести.

– Ха! – Кэтрин подвигала плечами, чтобы лиф платья сидел более плотно. – Судя по тому, что я видела, мне потребуется выставить напоказ все свои прелести без исключения. Хорошо, Изабель! Пока мне подкалывают кромку, расскажи мне лучше про лорда Уолрейвена. Надеюсь, у него хоть не все зубы выпали? Хоть немного собственных волос осталось?

Покинув Уайтхолл скорее в сердечном порыве, чем из-за действительного беспокойства, де Роуэн по прибытии на Принсес-стрит быстро растерял все свое благодушное настроение. На пороге дома лорда Сэндса растерянно перешептывались стоявшие кучкой бледные слуги, а у противоположного тротуара замерла карета, запряженная худым черным мерином, который печально мотал низко опущенной головой, будто знал, что ему приходится возить. Похоронный фургон невозможно было не узнать. От его вида внутри у де Роуэна все похолодело.