Леди Фантазия - [2]

— В течение ближайшего года я намереваюсь вступить в брак.

Лицо графа снова обжег густой румянец. Черт возьми, ну почему цвет лица выдает его, словно он безусый юнец?

— Я хотел бы доставлять удовольствие своей жене… настолько, насколько это приличествует джентльмену в отношениях с дамой.

Амбер почувствовала, как неловкость, овладевшая графом, возрастает с каждой секундой.

— И вы полагаете, что самой подходящей наставницей может стать именно куртизанка?

— При условии, что она будет совершенно откровенна со мной, по мере того… как будет продвигаться обучение.

— Значит, вы рассчитываете не только на умение, но еще и на откровенность? Последние ваши соратники-реформисты не считают эту черту характерной для женщин, оказывающих подобные услуги.

— Я готов оплатить настоящую откровенность. Этого должно быть достаточно.

Едва слова сорвались с его губ, как Роберт тотчас пожалел о них.

— Я не хотел вас оскорбить, — отведя взгляд, произнес он.

Амбер согрела в ладонях хрустальный бокал, наполненный великолепным французским бренди. Вежливо поблагодарив, Роб отказался от предложенного напитка. Морализирующий педант… или человек, решительно настроенный сохранить голову ясной, раздумывала она. Пригубив напиток, Амбер произнесла:

— Позвольте мне оставить при себе некоторые сомнения относительно ваших намерений, впрочем, — она махнула рукой, — это ровным счетом ничего не значит. Я думаю, какая-нибудь из моих девушек сможет оказать вам эту любезность, но имейте в виду: настоящая откровенность стоит немалых денег.

— Мне дали понять, что вы женщина, умеющая держать свое слово, — сказал Роб, не желая показывать, что эти слова даются ему с трудом.

— Вы делаете мне комплимент? Я отвечу вам тем же, милорд. Ваши намерения будут вознаграждены. Ведь большинству мужчин абсолютно все равно, испытывают ли их жены хоть какое-то удовлетворение от пребывания на супружеском ложе.

— Я не отношусь к большинству мужчин.

Он словно рубил каждое слово.

В неверном свете свечей Амбер с интересом рассматривала лицо графа.

— Нет, конечно же, нет, — согласилась она.

Лорд Баррингтон был невероятно красив. Пожалуй, он был самым красивым из всех мужчин, которых она когда-либо знала. Иллюстрации в солидных газетах даже приблизительно не могли передать его физическую красоту. Густые черные волосы, несколько длиннее, чем того требовала мода, непокорными волнами обрамляли его лицо. Его зеленые глаза под красиво изогнутыми темными бровями, казалось, насквозь пронзали собеседника, прямой тонкий нос с легкой, чуть заметной горбинкой и рельефные мужественные скулы говорили о самом благородном происхождении. Но рот, ах, этот рот, он буквально очаровал Амбер своей потаенной чувственностью, которая, безусловно, проявилась бы, если бы этот мужчина хоть раз улыбнулся…

Интересно, он когда-нибудь улыбается? — размышляла она.

Граф, стараясь казаться спокойным, ожидал ее решения, но его глаза пылали зеленым огнем, — даже в своем раздражении он был привлекателен. Женщины, наверное, падают в обморок у его ног. Что же могло заставить такого мужчину решить, что он нуждается в уроках любви?

Амбер понимала, что спрашивать об этом было бы неразумно.

— Хорошо. То, что вы предлагаете, вполне приемлемо.

— Есть кое-что еще…

Он чуть замялся.

— Да?

Амбер вдруг с удивлением поняла, что ей очень не хочется, чтобы он испортил такое неплохое начало каким-нибудь скучно-разумным дополнением.

Граф, сделав несколько шагов по комнате, решительно отбросил со лба прядь волос; не оборачиваясь к Амбер, он медленно, не терпящим никаких возражений тоном произнес:

— Спальня должна быть затемнена.

— Если вы действительно провели расследование, касающееся моего заведения, то вы знаете, что ни одна из моих девушек никогда не опустится до шантажа, — резко произнесла Амбер. — Даже если предметом шантажа окажется столь соблазнительный объект, как мистер Уилберфорс и его «святоши».

— Я отдаю себе отчет в том, что некоторые из моих коллег в парламенте весьма удивились бы, услышав, какое заведение я посетил, а узнав о моем предложении, они, пожалуй, были бы просто шокированы. Но я даже в мыслях не допускал возможности шантажа.

— Тогда в чем дело?

Амбер понимала, что она играет с ним, но по какой-то причине не могла воспротивиться этому. Стараясь сохранить спокойствие, граф сильными пальцами так вцепился в изогнутую спинку чиппендейловского стула, что побелели суставы. Неожиданно Амбер охватило чувство вины… и чего-то еще. Но когда он вновь заговорил, она отбросила беспокоившие ее мысли.

— В темноте я буду чувствовать себя более комфортно… и, кроме того, я уверен, что так моя будущая наставница будет менее стеснительной.

Амбер заметила, как торопливо он произнес вторую часть фразы. Она кивнула с серьезным видом, гадая, нет ли у него какого-то скрытого увечья, возможно, какого-нибудь безобразного шрама? Нет, скорее всего граф именно такой, каким кажется — неопытный и неуверенный. Хотя она, конечно же, не знала причин, по которым это произошло, Амбер преисполнилась решимостью выяснить, в чем же тут дело.

— Вы на удивление деликатны, милорд.

— Когда же мы начнем? — спросил он, желая прекратить становящийся все более неловким разговор.