Леди для одинокого лорда - [14]

«Вот, так вот, леди Кассандра Вэридж, пора бы понять свое место в этом мире. Была бы ты богатой невестой, могла бы делать и говорить все, что вздумается, а так — изволь слушаться и исполнять волю своих наставников и благодетелей!» — горько размышляла Кэс, направляясь в свои покои. От этих мыслей хотелось забраться в отцовское кресло и расплакаться, но Сториндолла больше никогда не будет в ее жизни, а плакать в чужом доме… Кассандра вытерла предательские слезинки и постаралась взять себя в руки. По прежнему опыту, девушка знала, что ей ни в коем случае нельзя себя жалеть, иначе можно потонуть в унынии и печали. Плакать хорошо, когда есть кому тебя утешить, а когда ты одна… Ей придется быть сильной и попытаться сделать все, от нее зависящее, чтобы граф не пожалел о своей помощи нищей сироте.

С этого судьбоносного вечера, Кассандра начала свое преображение. Она неукоснительно выполняла все указания госпожи Пенрак. Приехавший в замок учитель танцев, спустя несколько недель занятий, был весьма доволен успехами своей ученицы, а компаньонка нещадно вдалбливала в девушку правила актанийского этикета и прививала манеры, подходящие молодой, хорошо воспитанной леди. Кэсси старалась соответствовать всем требованиям госпожи Пенрак, но, о, Всесветлый, как же тяжело это давалось юной графине!

Глава 6

Незаметно пролетели дни осени, и настало главное торжество года — Праздник сбора урожая. К этому дню, все закрома и амбары Тэнтри были полны зерна, а первый испеченный из пшеницы нового урожая каравай ждал своего часа, чтобы стать главным символом наступающего праздника. По традиции, лорд — хозяин земель должен был преломить хлеб над жертвенным камнем и вознести хвалу Всесветлому за его милость, попросить благословения на предстоящую зиму и следующий год, пожелать удачи и здоровья своим людям и раздать куски каравая домочадцам.

Кассандра очень любила этот праздник. В Сториндолле, даже в самые голодные годы, он проходил весело и шумно. Крестьяне радовались и тому малому урожаю, который произрастал на суровой ратанской земле, а Кэсси всегда от души благодарила Всесветлого и, под громкие одобрительные крики, первая пробовала ароматный, с любовью испеченный руками Бесси хлеб. До нее этот обряд проводил отец, потом мама, а после их смерти, Кассандра взяла на себя исполнение старинного обычая. В Тэнтри тоже готовились к празднику. Часовню украсили снопами пшеницы, венки из луговых цветов, с вплетенными в них ярко — красными плодами орвии, пестрыми лентами свешивались с окон, а на жертвенном камне служанки приготовили место для каравая, выложив его ароматными травами и цветами. Оставалось только дождаться рассвета и тогда…

Гант Тремэл медленно ехал по знакомой дороге. Ирг его дернул сорваться в Тэнтри! В Танассе дел невпроворот, из Иринеи посольство прибывает, снова проблем не оберешься, а он бросил все и едет домой, крестьянам хлеб преломлять. Бред! А все эта девчонка… Умудрилась разбередить старые воспоминания! Гант, словно наяву, увидел своего отца, торжественного и немного строгого, крестьян, исполненных осознания происходящего таинства, круглый печеный каравай, разламываемый на части… Первым ароматный кусок пробовал отец, и, только потом, раздавал окружающим мягкие, вкусные ломти праздничного хлеба. А после этого, начиналось веселье. До глубокой ночи звучала музыка, горели костры, парни и девушки танцевали рилду, мужчины соревновались в стрельбе из лука и метании камней, женщины пели протяжные актанийские песни, а потом, их сменяли зажигательные звуки торны… Граф вздохнул — как давно это было… С тех пор, как после смерти отца он унаследовал Тэнтри, в деревне много лет не было таких широких праздненств. А вот, поди ж ты, стоило одной маленькой девчонке пристыдить графа, и пожалуйста — его Сизый покорно плетется в направлении Тэнтри, не понимая, почему хозяин сегодня столь нетороплив. На подъезде к замку лорд Тремэл заметил непривычную суету. Крестьяне толпились перед воротами, разгружая подводы, управляющий покрикивал на них и размахивал руками, указывая, куда нести сгружаемые мешки:

— Левее, левее заноси! — кричал он неповоротливому толстому крестьянину. — Куда?! Левее, говорю!

— Господин управляющий, так оно, того, не проходит, — пыхтел тот, пытаясь боком занести мешок в узкую кухонную дверь.

— Это не оно, это ты не проходишь! У, брюхо наел! Как только в ворота‑то протиснулся?!

— Сейчас, вот, туточки еще чуток пройти, — обливаясь потом, сипел толстяк.

— Кайро, да, ты его волоком, волоком давай, — советовали столпившиеся вокруг крестьяне.

Лорд Тремэл понаблюдал еще немного за толчеей и направил коня к парадному въезду. Сквозь кованную ограду хорошо просматривался внутренний двор замка и лорда поразило царящее там оживление. Повсюду сновали слуги, кухонные работницы разводили огонь в огромной старинной печи, а кухарка расставляла котлы и кастрюли. Граф нахмурился. Он не давал указаний устраивать праздник, который, судя по всему, затевался в замке. Пришпорив коня, он стрелой влетел во двор и, спешившись у парадного входа, направился к столпившимся работникам, ведя Сизого на поводу.