Леди-бунтарка - [64]

– Если честно, нет. – Судя по тону Блу, реальность оказалась куда хуже ее ожиданий. – Я думала, что леди обязательно должна быть слабой, беспомощной, малодушной, трусливой и лицемерной. – Блузетт твердо взглянула в глаза матери. – Как выяснилось, леди не всегда бывает слабой и беспомощной.

– Понятно, – сказала Кэтрин, стискивая зубы, когда стало ясно, что Блу не собирается к этому ничего добавить. Итак, Блузетт считает ее трусливой и лицемерной. Леди Паджет решила сменить тему разговора, и ее тон стал более жестким. – Ты хочешь исправить свои манеры и найти себе подходящую партию или нет?

– Я ведь здесь, не так ли?

– Но ты ведешь себя так, будто совсем в этом не заинтересована.

– К своему стыду, я лишь недавно поняла, что самый короткий путь домой – это стать леди, как того хочет мой отец. И черт возьми, я круто взялась за дело!

– Только в последнее время. – Леди Кэтрин стиснула зубы. – Правильно ли я поняла, что ты намерена продолжать?

– Да. Но я не собираюсь искать себе мужа. Я хочу вернуться домой.

– Если ни один из поклонников не придется тебе по душе, – что ж, отправляйся домой, я не стану возражать. Но все же стоит попытаться, раз этого хочет твой отец. Ты должна понять, Блузетт, время работает против нас. Чтобы избавить всех нас от унижения, ты должна быть готова уже к сентябрю. Сейчас же, несмотря на значительные успехи, ты еще очень далека от того, чтобы тебя можно было ввести в общество.

– Я делаю все, что от меня зависит, черт подери!

– Нет, Блузетт. Это не так. – Кэтрин твердо встретила гневный взгляд Блу. – Ты признаешь только те правила, которые тебе нравятся или не доставляют особых неудобств, а остальными попросту пренебрегаешь. Ты должна больше стараться. – Леди Паджет перевела дыхание. – С этого дня за каждый твой проступок полагается наказание. За каждое бранное слово, за каждый раз, когда ты появишься без корсета, с распущенными волосами или босиком. За каждый раз, когда твои руки и грудь не будут отбелены. Словом, за каждое нарушение этикета.

– И каким же будет мое наказание? – спросила Блу, по привычке пытаясь схватиться рукой за эфес несуществующей шпаги.

– Я заметила, что у тебя хороший аппетит. Каждая провинность будет стоить тебе одного блюда.

– Да это же черт знает что! Вы хотите уморить голодом собственный приплод?

Довольная тем, что в этом раунде ей удалось взять верх, Кэтрин открыла бюро, достала лист бумаги и сделала на нем две отметки.

– Одно ругательство. Один случай употребления островного жаргона. На ужин получишь на два блюда меньше.

– Проклятие!

– Три блюда долой. Я попрошу помочь мне всех слуг и всех своих домашних. О, вижу, ты не надела корсет – четыре блюда минус.

– Да чтоб я сдохла!

– Пять блюд. – Кэтрин подняла голову и прищурилась. – Жених Сесил должен навестить нас в начале следующей недели. Я больше не могу держать его на расстоянии. К этому времени у тебя появится опытная и умелая служанка, и я надеюсь, что ты будешь выглядеть достаточно благопристойно и сделаешь все, что от тебя зависит. Узнает ли его светлость правду, или же ему скажут, что ты моя племянница, это решит Сесил. Мы предоставим выбор ей и доверимся ее благоразумию. Блу презрительно оттопырила губу.

– Может, лучше запереть меня в моей несчастной комнате? Тогда не нужно будет беспокоиться на мой счет.

– Шесть замечаний.

– Что? «Несчастной»? С каких это пор «несчастная» – это бранное слово? – возмущенно вскричала Блу.

– Это слово неприемлемо.

– Как и я сама, судя по всему! Ну ладно, мы еще посмотрим!

Блузетт ушла, громко хлопнув дверью, а Кэтрин покачала головой и отвернулась к окну. Похоже, им предстоит настоящая битва. Но, слава Богу цель у них одна. Они обе хотят, чтобы Блузетт вернулась домой на Морганз-Маунд.

«Трусливая и лицемерная». Господи, какая нелепость! Но почему ее так больно ранили слова этой дерзкой девчонки?

Глава 11

– Не наклоняйся над тарелкой. Не вытирай пальцы о скатерть. И, ради Бога, не макай грудь в блюдо с едой!

– У меня нет никакой еды! Только три стебелька чертовой спаржи! Я умираю с голоду!

Леди Кэтрин живо кивнула Сесил, и та сделала пометку на листке, лежащем наготове рядом с бокалом вина.

– Я вовсе не хотела сказать «чертовой», – запричитала Блу. – У меня случайно вырвалось!

Сесил бросила на сестру сочувственный взгляд, но даже и не подумала вычеркнуть пометку.

– Ты говорила, что любишь меня, – упрекнула ее Блу, мрачно уставившись в пустую тарелку.

Все остальные с удовольствием поглощали баранину, пирог с олениной и блинчики со взбитыми сливками. От аппетитных запахов рот Блу наполнился слюной, а в желудке громко заурчало.

– Я очень люблю тебя, милая Блузетт. Это для твоей же пользы.

– Я поверю, что голодание идет мне на пользу, когда куры начнут мочиться ключевой водой!

Леди Кэтрин кивнула, и на листке Сесил появилась еще одна жирная пометка. Блу в отчаянии закрыла глаза и застонала.

– Полно, полно, дорогая. Сесил права. – Тетушка Трембл промокнула салфеткой накрашенные губы. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом, чтобы ты отвлеклась и не думала о еде. Со вчерашней почтой я получила пьесу Марло. Может, мы почитаем ее после ужина, вместо того чтобы играть в карты? Там есть отличная роль для обаятельной пожилой леди, и она как будто специально создана для меня.