Леди-босс - [33]

Но, в общем, я трезво осознавала, что все это полная туфта. И я могу, только задрав голову, из далеких низин, поглядывать на «чикагских мальчиков» вроде отечественного супервнука детского писателя, которые вознеслись на вершины современной бизнес-мысли и били в свои тамтамы и бубны падая ниц перед Большой Монетой, каковая, по их мнению, лишь одним фактом своего существовании избавит необученное, погрязшее в рыночном невежестве Отечество от всех и всяческих бед. Сим-Сим относился к этим мальчикам не без иронии и как-то сказал мне, что все эти высоколобые теоретики напоминают ему команду, которая пытается ухватить за рога и притащить из-за границы сверхмогучего и сверхпородного бугая-производителя, каковому надлежит трахнуть нашу российскую буренку, влить в нее живородное семя, от коего и должно произойти бодрое потомство, унаследующее мощь, красоту и прочие стати капиталистического производителя. А буренушке не до монетарных игрищ, не до любовных забав, ей бы пожрать чего-нибудь, поскольку все уже сожрано, и в яслях — ни хрена, окромя тухлой гуманитарной помощи, и хлев завалился, и пастух вечно беспробудно пьян, и от всего этого бывшей верной скотинке один путь — на живодерню.

Смех смехом, а одно я понимала ясно: то, что я сумела ухватить в смысле бизнес-обученности, не более чем видимость. Я училась плавать по самоучителю, осваивала кроль, брасс и баттерфляй как бы в песчаной пустыне вроде Сахары, где воду можно увидеть только в бреду.

И вот теперь меня вывели на берег, показали настоящее море (ну, по крайней мере, реку) и скомандовали: «Плыви! Шевели конечностями, Лизка! Ты умеешь, только, может, не догадываешься об этом…»

И если я начну барахтаться, захлебываться и тонуть, это будет уже вовсе не мое личное дело. Черт со мной, но я ведь потяну на дно, угроблю все, что оставил мне Сим-Сим.

Конечно, существовал и другой вариант — тот, который предлагал Кен. Королева царствует, но не правит. Рулят профессионалы, то есть наемники вроде Беллы Зоркие. Я ни во что нос не сую. Как было, так и остается. Они пашут, сеют, жнут и молотят. И волокут в королевские амбары мешки с урожаем. Что остается правящей персоне? Обновлять время от времени королевскую мантию из шиншиллы или соболей, заказывать туалеты у Живанши, Валентино, Лагерфельда или в крайнем разе у Юдашкина? Носить цацки от Тиффани, украшать уральскими изумрудами корону? Или путешествовать по миру, заруливая в египетский Луксор на премьеру оперы «Аида», созерцать в Киото «сад камней» и обонять цветущую сакуру?

Но, во-первых, я вовсе не была уверена, что на такие фантазии хватит свободных сумм, свалившихся на меня от Туманских, тем более что это был бы полный кретинизм — омертвлять Деньги, которые должны работать. А во-вторых, я бы сравнялась с теми, кого Элга называла «нюшками». То есть подругами и супругами отечественных скоробогачей, которые, совершенно опупев от неожиданной Деньги, потные от вожделения, восторженно кудахчут, гребя под себя все, что видит глаз, обзаводятся зимними бананово-ананасными садами, ставят золотые биде и унитазы в своих сортирах, лезут под нож пластических хирургов, дабы обстрогать безразмерные задницы, животы и сиськи под мировые стандарты, обзавестись новыми носами, губами и даже ушами, чтобы нанести сверхмодный удар по голливудским красоткам (хотя нынче в моде, кажется, тип разнесчастной принцессы леди Ди). и искренне верят в то, что в результате этих процедур в семейный «роллс» впихнет себя уже не корова, а трепетная лань…

Я, конечно, соврала бы, если бы категорически отвергала все, что мог принести мне этот вариант существования — в смысле тряпок и возможности заруливать на те же австралийские серфинговые пляжи, где нынче развлекается Вадик, но в принципе это была бы элементарная подлянка, то есть бегство от работы и занятия Главным Делом, а именно этого ждал от меня мой Сим-Сим…

В который уже раз я ощутила, что зависла на невидимых веревочках, как Мальвина из кукольного театра синьора Карабаса, и совершенно не представляю, какую из них дернет непредсказуемый запредельный Главный Кукольник, куда он меня развернет и что я буду делать, кого изображать в его бесконечной игре с живыми марионетками.

Мысль об этом привела меня в ярость, и я неожиданно рявкнула:

— Ну уж хренушки!

Элга, которая уже притащила кофеварку и подставляла чашки под фыркающую паром горячую струйку, вздрогнула и обернулась на меня вопрошающе. Но я ей ничего объяснять не стала.

В кабинете был еще тот срач, и, когда мы попили кофе, я наконец вылезла из шубы и спросила у Элги:

— Где тут пылесос, швабра, тряпки? Ведерко тоже нужно…

— О, Лиз! — поморщилась она. — Имеются регулярные уборщицы… Я приглашу. Наверное, они где-то внизу… Вы должны держать дистанцию почтительности!

— Обойдемся!

Так что, когда часа через полтора здание ожило и наполнилось смутным гулом голосов и где-то протрещал звонок на начало работы, я стояла на каминной доске и дотирала зеркало, а Карловна дожигала в камине мусор и старые бумаги. Мебель и ковер на полу выглядели вполне прилично, пыли нигде не было, она осталась только в ноздрях, глазницах и оскаленных пастях масок, висящих высоко, до них надо было добираться на стремянке.