Леди Альмина и аббатство Даунтон - [55]

Все тонкости тщательно соблюдались. Армейский англо-индийский образ жизни был совершенно лишен аскетизма, бытовавшего на родине. Экипировка менялась четыре раза в день, и парадную форму надевали на ужин, подававшийся на наилучшей серебряной посуде целой свитой челяди, устыдившей бы замок Хайклир.

Порчи наслаждался, но и мучился вместе со всем полком, поскольку, невзирая на ужасные новости из Франции и с Восточного фронта, никто не обращался к их помощи.

Порчи пришлось выносить эту роскошь спокойствия до конца осени, хотя повсюду царил хаос. Немцы активизировали военно-морской флот, решив, что господство на море подорвет поддержку войны, оказываемую обществом в Великобритании. С февраля 1917 года практиковалась тактика «топи все, что увидишь», и гражданские суда все чаще попадали под прицел. В Атлантике шли на дно и суда США, ибо Германия, подобно карточному игроку, рассчитывала, что дух англичан будет сломлен раньше, чем испытание на прочность нейтралитета США зайдет слишком далеко. Немецкое верховное командование ошиблось в своих расчетах, и 6 апреля 1917 года США объявили войну Центральным державам[48]. В конечном итоге это сыграло решающую роль, но первоначально вмешательство американцев не могло изменить тот факт, что Германия выигрывала войну.

Как во французской, так и в русской армии возникали бунты. Способность русских сражаться на Восточном фронте, неуклонно деградировавшая с 1915 года, сошла на нет. В марте 1917 года отвращение русского народа к войне и презрение к правительству вылилось в бурные демонстрации. Царь отрекся от престола; победа уже не была главной целью русской армии. Временное правительство в июле оказало чрезвычайно непопулярное давление на Центральные державы, и этого хватило, чтобы подготовить почву для Октябрьской революции, в которой власть захватили Ленин и большевики.

Госпиталь на Брейнстон-сквер был загружен более чем когда-либо. В январе и феврале там все еще оставались люди, поступившие с Соммы и по-прежнему требовавшие интенсивного выхаживания, чтобы их можно было отправить в дома для выздоравливающих, лечение некоторых растянулось на пять месяцев. Каждый день из Франции поступали новые раненые. Они просили у Альмины разрешения вернуться в госпиталь при следующем ранении. Надежды, что война вскоре завершится не осталось, и никто не хотел возвращаться на фронт. Люди впали в ступор; казалось, война никогда не кончится. Альмина просила сестер милосердия проводить как можно больше времени с пациентами, разговаривая, выслушивая и играя с ними в карты. Она жила одним днем и загружала себя работой. Иного пути не было.

В феврале обитателей госпиталя «№ 48» воодушевил визит короля Георга и королевы Мэри. Конечно, леди Карнарвон доводилось встречаться с венценосной четой, она присутствовала на их коронации, разодетая в изысканнейшие шелка и в драгоценностях. Теперь Альмина приветствовала их в костюме сестры милосердия с большой накрахмаленной косынкой и передником до пола. Не изменились лишь ее вьющиеся волосы и широкая улыбка. Она никогда не упускала благоприятной возможности проявить свое обаяние и рассыпалась перед гостями в приветствиях. Те удостоили разговора каждого пациента, сестру милосердия и доктора, переходя из палаты в палату и расхваливая отличное оборудование и уровень ухода. Альмина, естественно, была счастлива от признания своих заслуг и с радостью принимала на следующей неделе дядю короля, принца Артура, герцога Коннаутского.

Короля и королеву сопровождали адмирал Луи Баттенберг и сэр Томас Майлс, высокопоставленный член Королевского армейского медицинского корпуса. Адмирал Баттенберг был немецким князем и кузеном Георга V. Он сорок лет отслужил в Королевских военно-морских силах и являлся первым морским лордом с 1912 года. Луи Баттенберг начал было составлять планы военно-морского флота на войну, но мощная волна антинемецких настроений вынудила его подать в отставку. Как и семья Альфреда де Ротшильда, оказавшаяся на двух противодействующих сторонах, королевская семья Великобритании вынуждена была признать, что некоторые ее члены могут иметь иные пристрастия. Эта проблема назрела к лету 1917 года, когда антигерманские настроения приобрели столь непримиримый характер, что король Георг издал указ, изменяющий фамилию королевской семьи с Саксен-Кобургов-и-Гота на Виндзор.

Преданность отечеству была чрезвычайно болезненной проблемой в 1917 году. Закон о воинской службе от января 1917 года ввел обязательный призыв в армию для всех холостяков в возрасте от девятнадцати лет до сорока одного года. В мае в их число включили состоящих в браке бездетных мужчин. Но хотя к 1917 году армия получила еще восемьсот тысяч человек, количество солдат, способных биться на передовой, падало. Состоящие на службе могли воспользоваться только половиной отпуска, на который имели право. Обида на тех, кто, по их мнению, не выполнял свой долг, росла день ото дня.

На Западном фронте трупы молодых людей громоздились на полях сражений. В июне 1917 года англичане добились значительного успеха, взяв выступ у Мессинских высот близ Ипра с помощью иной тактики – расстановки мин перед артиллерийской атакой. Но стремительность наступления была потеряна из-за восьминедельной задержки перед началом следующего штурма. После стратегического успеха под Мессином и относительно небольших потерь союзников окрылили высокие ожидания. Разгром при Пашендале втоптал их в грязь.