Лед тронулся - [8]

Когда дочь с первой партией блюдец и чашек отправилась на кухню, Мария Ивановна, сурово посмотрев на мужа, не лишила себя удовольствия его уколоть:

— Что же ты все последние годы так восхищался своим Осиповым! «Я из него сделал звезду!», — передразнивая мужа, пропела Мария Ивановна. — Вот у него и началась звездная болезнь!

— Ну это-то мы поправим, — скорее себе, чем жене, произнес Председатель Президиума. План еще до конца у него не созрел, но то, что Вадима надо поставить на место, он решил еще после утреннего разговора с Осиповым.

В час ночи дедушка умер. Как-то неожиданно вздрогнул, одна рука дернулась, и затих. Автандил пощупал пульс, но не как обычно на запястье, а на шее, и тихо произнес: «Все!»

Елизавета Эммануиловна спокойно, как будто ничего не произошло, привстала, наклонилась и поцеловала мужа в лоб. Владимир Ильич заплакал. Батый шепотом произнесла:

— Володя, держи себя в руках! — и вышла из комнаты.

Лена подошла к отцу, обняла его за плечи, и, шмыгнув носом, тоже шепотом сказала:

— Папа! Пойдем к маме!

Еще через полчаса, по настоянию бабушки, Лена с Вадимом отправились домой. Автандил уехал вместе с ними.

Владимир Ильич с Натальей Васильевной впервые, кажется, за всю жизнь позволили себе ослушаться Батыя, и остались до утра.

Чтобы отвлечь хоть как-то Лену от грустных мыслей, Вадим, не успели сесть в машину, завел разговор.

— Ну и денек сегодня выдался! Я думал он вообще никогда не кончится!

— Все кончается! — грустно откликнулась Лена.

— Нет, ты послушай, что мне сегодня Марлен наговорил!

— Вадюш, я все понимаю, но давай сейчас помолчим.

— Почему, солнышко? Ведь для деда это лучше, он хотя бы не мучился долго!

— Для него, может, и лучше. А для бабушки? Что у нее теперь в жизни осталось? А для меня — с дедом умерло мое детство. Понимаешь, все — я взрослая! — Лена заплакала.

— Ну, взрослая-то ты давно. Как минимум, с момента рождения Машки!

— Давай помолчим, Вадик, ладно?!

— Хорошо, — неохотно согласился Вадим, впервые в жизни оказавшийся в ситуации, когда надо как-то поддержать в горе близкого человека. Честно говоря, ему самому проще было помолчать, поскольку что говорить, он все равно не знал.

Когда подъехали к дому, Вадим с ужасом обнаружил, что стрелка уровня бензина подошла к нулю. Это означало, что и основной заводской бак и запасной, сваренный умельцами и толково вмонтированный в багажник его «жигулей», — пусты. Конечно, в обычной ситуации он мог бы сейчас заехать в гараж, где всегда хранились две-три заправленные канистры, но Вадим вспомнил, что их он опорожнил еще четыре дня назад. Оставалась одна — постоянный неприкосновенный запас. Однако ее даже сегодня Вадим трогать не мог — эна была предназначена на совсем крайний случай!

— Котенок! — Вадим виновато посмотрел на жену. — Мне заправиться надо. Сегодня как раз Катя работает.

— А? Что? — Лена с трудом вынырнула из своих воспоминаний и грустных мыслей об ушедшем детстве. — Какая Катя?

— Моя «королева бензозаправки», — постарался пошутить Вадим.

— Странные у тебя с ней отношения! — начала заводиться Лена. — Что это она так тебя любит? Люди часами простаивают в очередях за бензином, а она тебе и без очереди, и по двести литров, хотя остальным больше сорока не продают, и еще без переплаты! Чем же ты ее так покорил? Или, иначе, чем же ты с ней расплачиваешься?!

— Прекрати! Ты мне сейчас сцену ревности устрой! Тысячу раз объяснял тебе — для них, этих королев, свой адвокат всегда нужен. В смысле, в любую минут может понадобиться. Знаешь, как их ОБХСС пасет?!

Вадим разозлился по-настоящему. Каждый раз, когда надо было ночью ехать заправляться, а днем это было исключено, и не потому, что у него не было времени, а потому, что на всех АЗС паслись тучи ментов и контролеров, Лена устраивала если не скандал, то разбор полетов.

Если до Америки с этой ситуацией еще как-то можно было мириться, то сейчас ситуация бесила и самого Вадима, прожив полгода в стране, где представить себе очередь за бензином было просто невозможно. Было что-то невероятно унизительное в необходимости заправляться в час-два ночи, втихаря, с пятью канистрами, и это не считая запасного бака, и полчаса, пока ждешь, и тебе заливают бензин, травить анекдоты, всячески развлекая двух пэтэушниц, то ли за взятку, то ли своим телом получивших хлебное место на розливе дефицита. При этом улыбаться и всячески делать вид, что приехал-то вовсе не за бензином, а исключительно пообщаться с молодыми интересными особами.

От резкого тона мужа Лена как-то странно ожила, если и не повеселела, то, по крайней мере, перестала грустить, и I юожиданно смиренно произнесла:

— Извини, сорвалась. Я просто за тебя переживаю. Когда же ты выспишься! — улыбнулась, поцеловала Вадима и, ныходя из машины около подъезда, нежно спросила: — Ты, когда приедешь, ужинать будешь?

Вадим поставил машину на ручник, вышел, подошел к Лене, обнял и стал целовать.

— Ленка! Любимая! Ты у меня такая хорошая!

В выходные Баковы приехали к Осиповым-старшим. Надо было как-то поддержать Владимира Ильича, и Илона решила устроить обед. Батый сослалась на недомогание, заявила, что ей лучше побыть одной, она еще не отошла от пятничных похорон, и ехать отказалась. К уговорам присоединилась Лена, затем Вадим. Только Вадиму бабушка Лиза назвала истинную причину: — «Хочу разобрать наши письма, памятные вещи. И вообще давно привыкла горе переживать в одиночку!» Вадим сказал, чтобы к Батыю больше не приставали.