Лед тронулся - [31]

— Тогда зачем вы берете с собой Машу? Она, между прочим, в школе учится, — подала голос Наталия Васильевна.

— В советской школе! — уточнила бабушка Аня.

— Маша пойдет в посольскую школу. Так что с аттестатом все будет в порядке, — успокоила маму Лена.

— Вадим, что ты задумал? — мрачно насупившись, спросил Владимир Ильич. При этих словах Михаил Леонидович оторвался от тарелки и откинулся на спинку стула. До него наконец дошло, что собрались они отнюдь не по случаю большого гонорара сына.

— Объясняю. Слушайте и не перебивайте! — Вадим заговорил так, как в последнее время говорил на фирме. Зная, что он главный, что спорить с ним нельзя, а слушать его придется. — Для меня это тоже неожиданность. Америкосы хотят, чтобы на момент открытия их офиса в Москве, я был здесь. Соответственно, ехать туда мне надо сейчас. Это первое. Второе — в стране происходят вещи, мне непонятные…

— А что непонятного? — не учуяв во внуке начальника, перебила бабушка Эльза, — Новый НЭП, вот и все. Через год начнут сажать кооператоров и всех приличных людей. Я правильно говорю, Анна Яковлевна? — не скрывая сарказма, обернулась к соседке по столу Эльза Георгиевна.

Бабушка Аня набрала в легкие воздуха, чтобы дать достойный отпор белогвардейской пропаганде, но не успела. Вадим, повысив голос, продолжил:

— И это возможно. И пустота на прилавках, еще больше, чем сейчас, — возможна. Но дело в другом. Я против эмиграции. И Лена — против. Жить надо дома! Но на всякий случай базу там тоже неплохо было бы создать.

— Мы никуда не поедем! — с истерикой в голосе выкрикнула Наталия Васильевна.

— Мы сделаем так, как скажет Вадим! — грохнув по стону кулаком, рявкнул Владимир Ильич.

Все удивленно посмотрели в его сторону. Мало того, что подобное поведение никак не соответствовало его роли подкаблучника, к которой все давно привыкли, он вообще так никогда не разговаривал, Только Наталия Васильевна, иногда в отсутствие посторонних глаз получавшая напоминания от мужа, кто в доме реальный хозяин, тихо съежилась и спорить не стала.

Видя обращенные на себя удивленные взгляды, Владимир Ильич продолжил:

— Я понимаю, что для всех вас мнение моей покойной мамы не указ. Для меня, вообще-то, тоже. Но мама была права — давайте, наконец, поймем, что только Вадим и именно Вадим должен решать кардинальные для нашей большой семьи вопросы. Мама разбиралась в людях, и если она считала, что благополучие семьи зависит от Вадима, значит, она понимала, что это так. Я вообще думаю, что людям, готовящимся отправиться в вечность, открывается истина, нам недоступная.

В комнате опять повисла тишина. Все вспомнили предсмертную записку Батыя…

Дальше Вадим и Лена только детально отвечали на уточняющие вопросы родни.

Напоминание о письме Лениной бабушки погасило воодушевление Вадима. Словно ему на плечи взвалили мешок картошки. Он даже как-то ссутулился. Он с особой остротой вдруг почувствовал, какая мера ответственности за всех этих, таких родных для него людей, лежит на нем. Будто он действительно знает единственно правильное решение. А он не знает. Только показывать это никому нельзя. Единственный, у кого можно спросить совета, это Самойлов. Но и тому всего не расскажешь. Тем не менее, Вадим решил завтра позвонить Василию Петровичу.

— Какие проблемы, Вадим Михайлович? — Самойлов вышел встретить Осипова в приемную.

— Жизнь не становится ни легче, ни веселее, — с улыбкой перефразировал Вадим знаменитую фразу отца народов. Он прошел в распахнутую перед ним дверь кабинета директора Института государства и права.

— По Сталину соскучились? — иронично поинтересовался академик.

— По порядку! — уже серьезно отозвался посетитель.

Самойлов закрыл дверь, показал Вадиму на одно из кресел у журнального столика и сел сам.

— Что у вас с офисом?

— Бумага подписана Поповым. Гуляет теперь по кабинетам.

— Это мы сейчас поправим, — Самойлов встал и подошел к рабочему столу. Снял трубку АТС-1 и набрал четырехзначный номер.

— Гавриил Харитонович, опять Самойлов… Нет, я по другому вопросу. Получаса не прошло, а теперь моя очередь просить…

Разговор занял меньше пяти минут. Прервался Самойлов только раз, уточнив у Вадима название кооператива Аксельбанта. Опустив трубку, вернулся в кресло возле Вадима.

— Ну что ж, думаю, вам повезло. По странному стечению обстоятельств Попов сегодня звонил мне с просьбой. Почти уверен, что теперь ваше письмо быстро найдут и выпустят распоряжение Мосгорисполкома. Вы за этим пришли?

— Нет. Хотя спасибо вам большое. У меня глобальный вопрос, Василий Петрович.

— О дальнейших путях развития земной цивилизации? — Самойлов явно пребывал в хорошем настроении.

— Да, — Вадим улыбнулся. — Но преимущественно на одной шестой части суши. Куда мы идем?

Самойлов посерьезнел.

В течение следующего часа Василий Петрович объяснял Осипову, каким ему видится дальнейший ход развития страны. Вариантов назвал несколько. Либо все, что происходит — очередная оттепель. Горбачева скинут его же соратники. Благо в Политбюро раскол очевиден. Следующий вариант — плавное вхождение в рыночную экономику при сохранении идеологического и политического контроля со стороны КПСС. Тот путь, по которому пошел Китай с подачи Дэн Сяопина. Однако с нашим ленивым и пьющим народом этот вариант почти фантастический. Есть еще путь, самый опасный, — революция. Причем кровавая и бессмысленная. Раскол страны: отделение Прибалтики, Закавказья и части азиатских республик. Прежде всего Казахстана. Он, по крайней мере, сможет сам себя прокормить.