Лэд - [68]

Судья Маклэй бросил извиняющийся взгляд на Хозяйку и распорядился, чтобы останки овец вытащили из их брезентового савана и представили суду для изучения.

Раскладывая вместе со Шварцем отталкивающие вещественные доказательства, Титус Ромейн громко распространялся о стоимости убитых овец и жестокой бессмысленности их гибели. Хозяин молча склонился над столом, чтобы внимательно осмотреть раны. Наконец он выпрямился и прервал надгробную речь Ромейна негромким замечанием:

— Ваша честь, горла этих овец прокушены не собакой. Это сделал не Лэд и не какой-то иной «пес-убийца». Взгляните сами. Я видал овец, которых загрызла собака. Те раны были совсем не такими.

— Эй, что значит — прокушены не собакой? — громко фыркнул Ромейн. — А кем же? Молнией? Или может быть, их комар укусил, а? Ха-ха!

— Их вообще не кусали, — заявил Хозяин. — Посмотрите! Эти порезы достаточно рваные, но при этом прямые, словно след от инструмента. А если вы хотя бы раз видели, как собака рвет кусок мяса…

— Ерунда! — крякнул Титус. — Вы несете полную чушь! Горла овец разорваны. Шварц видел, как ваша псина их рвала. Вот и все, больше не о чем говорить. А разорвал он их прямо или разорвал криво — Закону все равно. Пес их ра-зо-рвал. И у меня есть надежный свидетель, чтобы доказать это.

— Ваша честь, — вдруг сказал Хозяин. — Могу я задать свидетелю несколько вопросов?

Маклэй кивнул. Хозяин повернулся к Шварцу, который встретил его взгляд с бесстрастным спокойствием.

— Шварц, — начал Хозяин, — ты говоришь, что было достаточно светло и ты смог узнать убившую овец собаку оба раза, когда заставал ее на скотном дворе Ромейна. Как близко ты смог подойти к ней?

Шварц задумался на секунду, а потом осторожно ответил:

— В первый раз я бежал на скотный двор со стороны дома, и ваша собака удрала через дальний угол, когда увидела, что я приближаюсь к ней. В тот раз, думаю, я был футах в тридцати. Это не так уж далеко, и я хорошо ее видел, а до того я часто видел ее на дороге или в вашей машине, так что узнал сразу. В следующий раз — этим утром, Судья, — я был в пяти футах от нее или даже ближе. Потому что сумел ударить ее палкой, которую подобрал, и пнуть ее по ребрам, когда она стала убегать. И светло было настолько, что хоть читай.

— Ну-ну, — сказал Хозяин. — Если я правильно помню, ты говорил Судье Маклэю, что минувшей ночью караулил в коровнике, который стоит на краю скотного двора, и что ты заснул, а когда проснулся, то увидел только, как какой-то пес…

— Ваш пес, — поправил его Шварц.

— …как пес рычит над лежащей и блеющей овцой, которую он придавил к земле. На каком расстоянии от тебя находился этот пес, когда ты проснулся?

— Он был прямо перед входом в коровник. Футах в шести от меня. Я вскочил, взял палку и побежал к нему…

— А этот пес и овцы сильно шумели?

— Да они такой гвалт устроили, что мертвеца бы из могилы подняли, — сказал Шварц. — Пес ваш рычал и урчал, бедняжка блеяла, а все остальные овцы…

— Да, ты говоришь, будто он задрал еще три овцы, пока ты спал, задрал и утащил куда-то их тела и вернулся снова. И вероятно, каждое его появление вызывало безумную панику в стаде. Однако ты ничего не слышал, пока не настал черед четвертой овцы?

— Я устал как собака, — пожаловался Шварц. — Весь день провел на южных лугах, десять часов косил, с пяти утра был на ногах. Мистер Ромейн скажет вам, что меня и в обычный день нелегко разбудить. Сплю как убитый.

— Это точно! — подтвердил Титус. — Приходится колотить в дверь и орать до хрипоты, чтобы заставить его открыть глаза. Моя жена говорит, что он самый сонливый из засонь…

— Ты выбежал из сарая с палкой в руке, — возобновил расспросы Хозяин, — и ударил собаку, прежде чем она успела скрыться? А когда она повернулась, чтобы убежать, ты пнул ее?

— Да, сэр. Так и было.

— И как сильно ты ударил ее?

— Припечатал на славу, — ответил Шварц с удовлетворением в голосе. — Потом я…

— И когда ты ее ударил, она захотела убежать, как побитая дворняга? Не попыталась ответить? То есть я хочу сказать — она не напала на тебя?

— Нет, нет, — замотал головой Шварц. — Наверное, хотела только, чтобы больше ей не попало. Так быстро улепетывать стала, что я едва успел достать ее ногой, когда пнул напоследок.

— Вот мой хлыст для верховой езды, — сказал Хозяин. — Возьми его, пожалуйста, и ударь Лэда так, как ударил его — то есть того пса-убийцу — палкой. Так же сильно. Лэда стегали хлыстом только один раз — и то из-за моей ошибки, много лет назад. Никогда не было нужды его наказывать. Но если он, получив удар от чужака, постарается сбежать, то чем раньше его забьют до смерти, тем лучше.

Судья открыл было рот в протестующем крике. Он знал, как сильно любят Лэда обитатели Усадьбы, и не мог понять, зачем наемного работника приглашают отхлестать пса на публике. Он глянул на Хозяйку. Та сохраняла спокойствие и, казалось, забавлялась происходящим. Во всяком случае, просьба Хозяина не привела ее в ужас и даже не удивила.

Короткие толстые пальцы Шварца сжали хлыст, который Хозяин вложил ему в руку.

С истинно тевтонской обстоятельностью Шварц занес оружие кверху и, сделав шаг к лениво дремлющему колли, с силой опустил его.