Лэд - [45]

Макгилликадди осмотрел каждую овцу по отдельности и ни на одной не обнаружил ни царапины, ни пятна. Он изложил свои соображения о том, что произошло, по существу они сводились к тому, что было описано выше.

Закончив говорить, пастух стал смущенно оглядываться, как будто набирался храбрости перед щекотливым делом. Из-за восточных гор растекался жидкий желтый рассвет и бросал на угрюмый морщинистый лик шотландца призрачный отблеск. Глубокий вдох, и вот он решился: подошел к Лэду, упал на одно колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с беспечно-внимательным взглядом колли, и с чувством произнес:

— Лэд, ты-то смелый, смелый пес. Ой, да ты умный пес! Смекалистый ты, Лэд! Не встречал я таких еще по эту сторону от Керкоди[9]. Коли примешь ты извинения старого дурня за то, что зря порочил тебя, коли примешь руку старого дурня в знак доброй дружбы, то-то я порадовался бы, Лэд. Что прошло, то прошло, а? Ну что, мир?

Да, речь вышла смешной, но смеяться никому не хотелось, даже Фермеру с Уолл-стрит. Пастух был исключительно серьезен и уверен в том, что Лэд поймет его слова.

И Лэд понял. С торжественным видом он выпрямился. Важно положил одну белую лапу в корявую ладонь, которую протянул ему коленопреклоненный пастух. Его глаза сверкнули мудрым дружелюбием, когда встретились с восхищенным взором старика. Два прирожденных пастуха смотрели друг на друга.

Наконец Макгилликадди резко поднялся и хмуро обернулся к Хозяину.

— Так разумею, сэр, нечего и спрашивать, продадите вы его или нет, — проворчал он. — Но… но я поздравляю вас с такой собакой.

— Вот это правильно! Макгилликадди, ты прав! — закричал Фермер с Уолл-стрит, уловив лишь часть того, что сказал пастух. — Отличная идея! Он хороший пес. Теперь я это вижу. Я судил предвзято и открыто признаю это. Замечательный пес. Сколько вы за него хотите? Или… знаете что, у меня есть идея получше! Хотите, я выменяю его у вас — на Мелисанду?

Хозяин опять разинул рот, и множество едких слов столпились у него в горле. Прежде чем хоть одно из них успело вырваться, Хозяйка воскликнула:

— Ой, мы же дверь оставили нараспашку. Дорогой, может, ты пойдешь вперед и проверишь, все ли в порядке? И… может, возьмешь с собой Лэда?

Глава восьмая Золотая шляпа

Усадьба находилась в глухом уголке Северного Джерси, окруженная милями холмов и лесов, а озеро отделяло ее от деревни, железной дороги и прочих пятен, которыми человечество пачкает улыбающееся лицо Матушки-Природы во имя священной Цивилизации. Ввиду уединенности Усадьбы обязанности охранника, добровольно взятые на себя Лэдом, отнюдь не были синекурой. Далеко по округе гремела его грозная слава, разносимая бродягами и менее безвредными личностями.

В десяти милях от Усадьбы, среди гор все того же Северного Джерси, человек по фамилии Глюр купил старый полуразрушенный сельский дом. Посредством большого количества денег, еще большего количества энергии и при полном отсутствии вкуса он превратил заросшие полянки в целомудренные площадки для пикника, пышные луга — в худосочные сады, просторный колониальный дом в нечто среднее между феодальным замком и придорожной таверной. И, глядя на плоды своих рук, сказал он, что это хорошо.

Этот Украшатель Дикой Природы был финансовым титанчиком, которому вздумалось завести хобби, дабы скоротать часы досуга. Называл он это хобби «фермерство». Понимал он под этим покупку и обновление участка в пятьсот акров, строительство образцовых ферм, приобретение дорогостоящей скотины и наем целого батальона обслуживающего персонала. Отсюда и титул «Фермер с Уолл-стрит», который он сам себе присвоил и которым очень гордился. Звали же его, повторюсь, Глюр.

Обосновавшись в этих краях, Фермер с Уолл-стрит самым ревностным образом вознамерился воспроизвести известную по книгам славную жизнь сельской знати викторианской эпохи. В его понимании эта жизнь заключалась в приеме гостей каждый день, в покровительстве крестьянам (пополам с их третированием), а также в наполнении трофейной комнаты кубками и другими наградами, завоеванными его породистым скотом.

Из соседних семейств мало кто наведывался к нему в гости. Местное крестьянство — джерсийские горцы революционной закалки, которые и самого слова «крестьянство» не слыхали, — на действия Фермера с Уолл-стрит отвечали ухмылками и руганью, сдирая с него огромные суммы за мелкие услуги. Но самым глубоким разочарованием для Глюра — разочарованием, которое постепенно перерастало в психоз, — была непреходящая пустота полок для трофеев.

Например, отправил он на животноводческую ярмарку в Патерсоне отару своих страшно дорогих, вывезенных из-за границы мериносов под присмотром еще более страшно дорогого, вывезенного из-за границы шотландца — мистера Макгилликадди. Овцы не спеша вернулись на ферму «Башни Плюра», завоевав лишь желтую шелковую розетку за жалкое третье место и одну ленточку «Похвально». Первое и второе места, а также переходящий кубок достались животным, чьи владельцы стояли неизмеримо ниже по рангу, чем Глюр: мелкие фермеры, у которых не было денег, чтобы импортировать лучшую скотину с шотландских пустошей, и не было иной помощи, кроме собственных рук и собственного суждения.