Лед - [126]

— Какого рода связи? — спросил Конфьян.

— А представьте себе, вдруг откроется, что один из подростков, отдыхавших тогда в лагере, теперь работает в институте.

Кати д’Юмьер пристально взглянула на Серваса и оценила:

— Интересная гипотеза.

— Я беру на себя контакты с мэрией, — резко сказала Циглер.

Сервас бросил на нее удивленный взгляд. Она повысила голос, что было не в ее привычках.

— Отлично, — кивнул Сервас. — Но по-прежнему самое главное — найти Шаперона, вычислить, где он прячется. Надо также допросить его бывшую жену. Вдруг она что-нибудь знает. Просмотреть все бумаги в его доме. Может быть, найдутся какие-нибудь счета, квитанции об оплате или еще что-нибудь, что приведет к тайнику. У тебя сегодня утром встреча с мадам Шаперон? Иди к ней, а потом — в мэрию.

— Хорошо. Что еще? — сказала д’Юмьер.

— Аспект психологический, — подал голос Пропп. — Я начал составлять точный портрет убийцы, учитывая все элементы, с которыми мы столкнулись на местах преступлений: повешение, сапоги, нагота Гримма и так далее. Но то, о чем повествует дневник, кардинально меняет мои гипотезы. Я должен все пересмотреть.

— Сколько вам на это надо времени?

— Теперь у нас достаточно сведений, чтобы быстро в этом продвинуться. Я представлю свои заключения к понедельнику.

— К понедельнику? Будем надеяться, что убийцы не станут себя утруждать в выходные, — сухо отрезала д’Юмьер, и сарказм в ее голосе заставил психолога покраснеть. — И последнее. Прекрасная работа, Мартен. Я никогда не сомневалась в том, что сделала правильный выбор, назначив вас.

Говоря это, она метнула в Конфьяна свой полицейский взгляд. Тот предпочел рассматривать ногти.

Эсперандье слушал «Many Shades of Black» в исполнении группы «The Raconteurs», когда зазвонил телефон. Услышав голос Марисы, он напряг слух.

— Ты просил сообщать, если вокруг Эрика Ломбара станут происходить занятные вещи?

— В общем, да, — ответил он, хотя помнил, что сформулировал свою просьбу по-другому.

— Может, у меня кое-что и есть. Не знаю, правда, сможет ли это тебе помочь. На первый взгляд ничего общего с твоим делом. Но это произошло совсем недавно и, похоже, уже спровоцировало определенную суматоху.

— Давай излагай.

Рассказ занял солидное время. Эсперандье с трудом понимал, в чем там дело, но уяснил, что речь шла о ста тридцати пяти тысячах долларов, снятых со счета «Ломбар медиа» для телерепортажа, заказанного одной киностудии. Проверка означенной студии показала, что никакого репортажа ей никто не заказывал. По всей видимости, за всем этим крылось расхищение фондов. Эсперандье почувствовал разочарование. Он не был уверен в том, что все понял, не видел, как эта информация сможет ему помочь, однако сделал несколько пометок в блокноте.

— Ну как, это тебе пригодится?

— Не думаю, — ответил он. — Но все равно спасибо.

Атмосфера в институте была наэлектризована. Диана следила за Ксавье все утро, не пропуская ни одного шага, ни единого жеста. Он выглядел беспокойным и напряженным, словно находился на грани нервного срыва. Несколько раз взгляды их встретились. Доктор знал… Точнее, он знал, что она знает. Хотя, может быть, это только ее иллюзии. Проекция, перенос смысла. Эти понятия ей были хорошо известны.

Уведомить полицию или нет? Все утро ее мучила эта мысль.

У Дианы не было уверенности в том, что полиция тоже усмотрит прямую связь между заказом медикаментов и гибелью коня. Она спросила у Алекса, у кого из сотрудников института были животные, и он очень удивился. Нет, ни у кого. Ей вспомнилось, что в тот день, когда убили коня и отрезали ему голову, Диана все утро провела рядом с Ксавье. Это был ее первый день в институте. Доктор вовсе не смотрелся как человек, проведший бессонную ночь на морозе, затаскивая на двухкилометровую высоту лошадиную тушу. Наоборот, он выглядел свежим и отдохнувшим, просто излучал свое невыносимое высокомерие.

Никаких следов ни усталости, ни стресса…

Может, она поторопилась со своими заключениями и все дело в необычной атмосфере, царящей в институте? Тут ведь действительно недалеко до паранойи. Как бы ей не оказаться в дурацком и смешном положении, если она обратится в полицию, а потом выяснится настоящее назначение этих медикаментов. Тогда Диана окончательно потеряет доверие Ксавье и сотрудников института, не говоря уже о репутации по возвращении в Женеву.

От мысли о такой перспективе она похолодела.

— Вам неинтересно, о чем я рассказываю?

Диана вернулась к действительности. Пациент, сидящий напротив, смотрел на нее укоризненно. Он и по сей день сохранил большие мозолистые руки рабочего. Его незаконно уволили, и он напал на хозяина с отверткой. Прочитав его досье, Диана была уверена в том, что ему достаточно нескольких недель лечения в психиатрической клинике. Но он попал в руки слишком ретивого психиатра и застрял на десять лет. Его стали лечить массированными дозами долгодействующих психотропных средств. В результате человек, поступивший в состоянии легкой депрессии, сделался настоящим сумасшедшим.

— Ну что вы, Аарон. Мне очень интересно.

— Я же вижу, что нет.

— Уверяю вас…

— Я скажу доктору Ксавье, что вам неинтересно то, что я рассказываю.