Лечение шоком - [107]

— Хорошо. Теперь говори: что надо делать? — на лице Моэ отобразился неподдельный интерес.

Крамер скрестил ноги, сделал пару глубоких затяжек и выпустил к потолку клуб душистого дыма.

— Ты когда-нибудь слышал о Джоне ван Уэйли?

Моэ отрицательно покачал головой.

— Это техасский нефтяной король. Хочешь — верь, хочешь — нет, но его состояние оценивается в миллиард долларов. И, заметь, широкой публике это неизвестно.

Моэ заморгал.

— Ни один человек не может иметь столько! — сказал он. — Миллиард долларов! Как ему это удалось?

— В девяностых годах прошлого века его отец нажил сказочное состояние на нефти, — начал объяснять Крамер. — Старик за бесценок скупил миллионы акров земли в Техасе, так как был одним из первопоселенцев. Когда началась нефтяная лихорадка, на этих землях были обнаружены громадные запасы нефти. Все, за что он брался, приносило огромный доход… После его смерти сынок унаследовал все состояние отца и оказался настолько способным, что в десятки раз умножил его. Каждый доллар он превращал в десять долларов и еще один доллар. И если я говорю, что Джон ван Уэйли стоит миллиард, значит, так оно и есть.

Моэ вытер вспотевшее лицо.

— Я слышал, что случаются подобные вещи, но никогда не верил в это.

— Вот уже много лет я держу под наблюдением все, что касается этой семейки, — продолжал Крамер. — Я просто влюблен в Джона ван Уэйли.

Крамер поднялся и подошел к письменному столу. Он открыл ящик и вытащил пухлую папку с газетными вырезками. Полистал вырезки и убрал папку в стол.

— В каждой из этих заметок содержатся сведения о семье ван Уэйли. В настоящий момент я знаю о них практически столько же, сколько они знают о себе… Все эти годы я разрабатывал планы, как добыть большие деньги. Но я никогда не думал, что когда-нибудь возьмусь за их реализацию. — Он закурил, но вскоре загасил сигару. — Ван Уэйли недавно потерял жену… рак. Но у него осталась дочь. Как мне известно, она очень похожа на мать, и отец боготворит ее.

Крамер замолчал, взял из ящичка другую сигару, тщательно обрезал кончик, затем продолжил:

— Ван Уэйли имеет все, в чем нуждается человек. Он может все. Единственное, что ему никогда не удастся — потратить деньги, которые у него имеются. На это не хватит и десяти жизней, — Крамер сделал паузу, затем сказал, раздельно выговаривая слова: — Но ни за какие деньги он не сможет сберечь дочь.

Моэ потрясенно молчал. Он ждал. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Крамер наклонился вперед, его стальные глаза блеснули.

— Мы похитим дочь и предложим ван Уэйли выкупить ее за четыре миллиона долларов.

Моэ затрепетал.

— Минутку, Джим! — его голос прервался. — Это же федеральное преступление! Мы прямиком отправимся в газовую камеру!

— Неужели ты думаешь, что я не думал об этом? — раздраженно бросил Крамер. — Я же сказал тебе: это будет сделано чисто и максимально безопасно. Подумай! Представь, что ван Уэйли потерял дочь — единственное, чего он не сможет купить ни за какие деньги. Четыре миллиона долларов для такого человека, как ван Уэйли, мало значат. Представь себе, что бы ты делал, если бы похитили твою единственную дочь и предложили вернуть за двадцать баксов живую и невредимую? Заплатил или обратился бы в ФБР? Четыре миллиона долларов для такого человека, как ван Уэйли, то же самое, что для тебя двадцать. Можешь ты это понять? Он с радостью уплатит нам четыре миллиона долларов и получит обратно свою любимую дочь.

Но Моэ трясся. Он испытывал панический ужас: Крамер предложил ему дело, за которое грозила смертная казнь.

— Как только ван Уэйли получит обратно свою дочь, он натравит на нас федеральную полицию! — сказал Моэ, чувствуя дрожь в коленях. — Человек его положения не остановится ни перед чем, только бы задержать нас.

— Ты не прав, — возразил Крамер. — Я предупрежу его, что если он вздумает выкинуть фортель с полицией, то, как бы тщательно ни охранял дочь, однажды она будет застрелена снайпером, и вот тогда уже он никогда не вернет ее обратно. Я напугаю его до смерти! Я заверю, что за дочерью будут охотиться дни и ночи на протяжении долгих лет. Ван Уэйли не сможет все эти годы держать ее взаперти в своем поместье. Он поймет, так как человек далеко не глупый, и отдаст нам деньги.

Моэ раздумывал некоторое время, затем кивнул.

— О'кей, Джим. Я всегда верил тебе. Это очень опасно… Но если ты говоришь, что это можно сделать, так оно и есть… — Он поколебался, прежде чем спросить: — Что я должен делать?

— Все достаточно просто, — Крамер криво улыбнулся. — Ты, разумеется, будешь работать не один. Надо подыскать пару крепких ребят. Раньше я знал многих, но я давно отошел от дел. Нужны молодые ребята со стальными мускулами и нервами, как канаты. Скажем, они получат пять тысяч… Им незачем знать, какие деньги будем брать мы.

Моэ много лет работал с Крамером. Старая выучка не стерлась, не выветрилась. Но и законы стаи помнились хорошо. Крамер знает, за что платит. Пока ты слепо выполняешь его приказы, все в порядке. Но стоит тебе заколебаться или, упаси Боже, хотя бы чуть-чуть отступить от намеченного плана — никто не даст за твою жизнь и цента. Если Большой Джим включил тебя в свою систему, ты должен делать работу, как автомат. Отступать и бесполезно, и опасно.