Лебёдка аэронавта - [50]

Аврорец издал урчащий звук.

— Но учтите: если вы отступите и возьмете меня с собой, это позволит вам не опасаться, что мои друзья откроют огонь из-за угрозы моей жизни. И вас не будут преследовать — если вы оставите взрывчатку, им ничего не останется, кроме как остаться с ней, чтобы не дать вам использовать ее по назначению.

— Если не взрывчатка, то какую выгоду я получу от этого предложения?

— Вы останетесь в живых, — сказала Бриджит. — Ваши люди выживут. Вы сможете скрыться в тоннелях и напасть в другой раз.

Сирьяко одобрительно хмыкнул.

— А что получите вы?

— Вы не сможете взорвать то, что собирались, — ответила она. — И оба моих друга останутся в живых.

Он зарычал.

— А что получите вы, мисс?

— Скорее всего, буду изнасилована и убита, — ответила она. — Но поскольку решение едва ли от меня зависит, нет смысла на этом останавливаться. Я новичок в подобного рода делах, сержант, но мне кажется, что поджидать какого-то солдата, который может придет, а может и нет и сделает идеальный выстрел по правильной цели с первой попытки, очень маловероятный вариант развития событий, особенно, когда его ошибка или неверное решение означают, что все умрут в результате взрыва. Напротив, мое предложение гарантирует вам жизнь сейчас и надежду выжить в ближайшем будущем, возможно, договориться о более выгодных условиях капитуляции или вообще уйти из Альбиона.

Один из оставшихся солдат, очевидно, разговаривал на альбионском, потому что он перевел взгляд с Бриджит на Сирьяко и что-то сказал напряженным голосом. Рожденный воином пехотинец выплюнул краткий, грубо звучащий ответ.

— Непременно обсудите это, — сказала Бриджит. — Чем больше мы говорим, тем больше вероятность того, что мы найдем какой-нибудь здравомыслящий способ покончить с этим.

«И,» — подумала Бриджит, — «это даст больше времени Роулу, чтобы найти другое решение». Она только надеялась, что у него будет больше здравомыслия, чем устроить какое-нибудь неожиданное самоличное нападение.

— Сержант, конечно, вы должны видеть, что…

Пальцы Сирьяко снова сжались, перекрывая ей воздух, и он произнес довольно раздраженным голосом:

— Вы, люди, не можете насытиться звуком собственных голосов, не так ли? Я думаю.

— Она изложила это не лучшим образом, — произнес Бенедикт суровым низким голосом. — Но она права. Какой бы ни была ваша миссия, сейчас у вас мало шансов выполнить ее так, как планировалось. И чем дольше вы здесь остаетесь, тем больше вероятность, что что-нибудь плохое произойдет с нами со всеми.

— Что-то мне подсказывает, — сказал аврорец, — что ты не собираешь просто стоять там, пока я ухожу с девчонкой.

— Это будет зависеть, — ответил Бенедикт.

— От чего?

— От того, что с ней произойдет, — ответил он. — Обращайтесь с ней с уважением и отпустите невредимой, и мы все всего лишь солдаты.

— А если я этого не сделаю?

Бенедикт мгновение помолчал, прежде чем ответить:

— Это станет личным.

Бриджит, которая не могла дышать во время этого разговора, шлепнула пальцами по одному из стальных предплечий Сирьяко, словно прося пощады в одном из захватов Бенедикта на тренировке.

— Хмм? — протянул Сирьяко. Затем, — а, да.

Он отпустил пальцы, и Бриджит вдохнула полные легкие воздуха. Это движение сместило ее вес на какую-то долю градуса.

И тихо, так что на мгновение она подумала, что вообразила это, Сирьяко издал болезненный стон.

Бриджит застыла, обдумывая это. Все верно; аврорцу в плечо попал выстрел из наруча. Она до сих пор могла чувствовать запах горелой ткани и того, что могло быть горелой плотью. Ранение было достаточно серьезным, чтобы он побоялся принять вызов Бенедикта. На самом деле, теперь, когда она это обдумала, захват, которым ее держал Сирьяко, едва ли был эффективным. Несколько недель тренировок не сделали ее экспертом, но она понимала, что он легко мог бы удерживать ее правой рукой, освободив руку с наручем. Вместо этого, его левая рука была прижата к ее животу, и не слишком-то крепко.

Почему? Очевидно, потому что он не мог. Может он вообще не мог поднять руку. Это бы объяснило, почему он не давал ей сменить позу. Его левая рука, должно быть, куда менее сильная, чем он хотел бы ее убедить, а она была достаточно высокой, чтобы при смене позы его пальцы уже не могли крепко сжаться. Правда, пальцы его правой руки сжимали ее трахею как тисками, и их было более чем достаточно, чтобы убить ее или отговорить от проверки его левой руки на прочность.

Она осознала, что для нее это было способом освободиться. Но все зависело от решимости аврорца. Насколько он был готов убить ее?

— Альбион, — произнес Сирьяко. — Даже не секунду не думай, что я боюсь, как бы ты не сделал это личным.

— Если не боишься, отпусти девушку, — сказал Бенедикт.

— Я бесстрашен, — ответил Сирьяко сухим тоном, — а не глуп. И как бы умно ни было принять ее предложение, этого не произойдет.

Бриджит снова повернула к нему голову.

— Почему же нет?

— Потому что я верный сын Авроры, — ответил Сирьяко. — И у меня есть долг. Я выполню его или умру пытаясь.

Через мгновение он произнес более мягким тоном:

— И, мисс, как бы это не повернулось — если мы возьмем вас, я лично выпотрошу любого, кто попытается наложить на вас лапы. Если придется вас убить, то сделаю это быстро и безболезненно.