Лебединый трон - [9]
Боль вспыхивает от рваных нервных окончаний на моей покрытой шрамами коже. Затем приходит ужас, такой же горький и жестокий, каким я его запомнила. Такой же быстрый, как и те два ястреба, два обращенных дворянина, которые выглянули из облаков и напали на маму и меня, убив ее и разорвав мою спину на части.
«Два ястреба. В небе, прямо над нами. Я знаю, что я видела».
Я говорила со своей няней, потому что горе лишило отца дара речи.
«Вы ошибаетесь, миледи. Это не могли быть ястребы, потому что ястребиных семей больше не осталось. Вы видели в небе кого-то другого, моя бедная запутавшаяся птичка…»
«Но я не запуталась. Я знаю, что видела».
Моя грудь сжимается, и пока я пытаюсь дышать, светящийся контур в моей голове исчезает. Мое человеческое тело вновь заявляет о себе и возвращается к жизни, твердое и неоспоримое, оставляющее меня задыхаться голышом на полу.
Слова лорда Ланселина не дают мне покоя: «Вы по практическим соображениям теперь бескрылая…» Лежа на грубом ковре, я впервые задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибку. Много лет я боролась с ограничениями своего отца, с обстановкой замка и со стеной молчания, за которой он спрятался. Я мечтала покинуть Мерл и уйти на поиски справедливости для своей матери. Но рисковать доминионом, своей жизнью ради того, что может оказаться не более чем мечтой…
Смогу ли я выжить в мире, в который собираюсь войти, если даже не могу доказать, что я действительно одна из них?
Уже поздно, и я устала. Моя раненая лодыжка все еще пульсирует. Я забираюсь в постель, так и не получив ответов на вопросы.
Спустя еще две недели бурной активности, наконец наступает день моего отъезда. Люсьен и я стоим в большом зале Мерла, не обращая внимания друг на друга; мы не были наедине друг с другом с того самого дня на пляже.
Приближается слуга.
– Мы готовы, Ваша Светлость, – он сгибается в поклоне и спускается по лестнице в сторону замка, где ждут кареты. Три кареты для нашего багажа и четвертая для слуги Люсьена, Тюрика. Несмотря на мои уговоры, Летия настаивает на поездке в этой же карете. Нас будут сопровождать вооруженные всадники, хотя им придется повернуть назад на границе с Собственностью Короны: защитникам не разрешается проводить свою собственную охрану в личные владения монарха. Мы с Люсьеном едем вместе в пятой карете, чтобы он мог начать мои уроки придворного этикета и так далее. Поездка могла занять, по меньшей мере, две недели или максимум три, в зависимости от погоды и состояния дорог, поэтому мне приходится разрываться между всем этим. Сейчас, когда дело дошло до главного, я не особо горю желанием прибыть к королевскому двору раньше, чем необходимо. Но мысль о лишних семи днях, проведенных в тесном пространстве с Люсьеном, оставляет горький привкус во рту. Облегчение наступает, когда появляется лорд Ланселин.
– Ваша трость, Ваша Светлость, – он протягивает мне совершенно ненужную трость. – Не стоит перенапрягаться, пока ваши силы полностью не восстановятся после атаки каменного дракона.
Идея Ланселина: преувеличить серьезность моей травмы, чтобы найти повод для моей поездки в Цитадель на карете. В его темных глазах мелькает веселье.
– Дайте мне знать, если вам что-то понадобится, и постарайтесь не волноваться, у королевского двора есть свои радости и опасности. Я уверен, вы будете готовы в течение времени, проведенного в пути, – он приподнимает бровь, оглядываясь на сына. – Люсьен, я верю, что ты будешь вести себя подобающим образом. Будьте осторожны. Позаботься о Ее Светлости и помни, что представляешь наш дом.
– Конечно, – Люсьен опускается на мгновение на колени и получает благословение отца, прежде чем встать и обнять его. – Я подожду вас снаружи, Ваша Светлость.
Оставшись со своим дворецким наедине, я оглядываюсь на главный зал замка, оттягивая момент прощания, стараясь не обращать внимания на голос в голове, который подсказывает мне, что, возможно, я больше никогда не вернусь. В ярком утреннем свете солнца витражи отбрасывают неровные радуги на стены, ковры, мебель – каждый предмет мне знаком, как собственные черты лица.
– Позаботьтесь обо всем, пока меня не будет.
– Конечно, защитница. Мое единственное желание – служить, – это лишь слова, но я действительно знаю, что имеет в виду Ланселин.
– Вот, у меня есть кое-что для вас, – он достает из кармана маленький кожаный сверток. – Наверное, мне следовало отдать его вам еще вчера, но…
– Я понимаю. – Значение празднования моего дня рождения было сильно преуменьшено, омрачено сборами и отъездом. Я разворачиваю сверток. Внутри лежит тонкая прямоугольная коробочка размером примерно с мою ладонь, сделанная из какого-то полированного дерева, с маленькой серебряной защелкой. Я открываю.
– Ох…
То, что я приняла за коробку, на самом деле представляло собой две соединенные вместе рамы. Диптих. С одной стороны картинка с изображением замка Мерл. А с другой…
Моя семья. Мои родители и я, совсем дитя, сижу между ними. Мы все улыбаемся и выглядываем прямо из портрета. Пока я изучаю взглядом картину, на поверхности сознания всплывает воспоминание: мои ноги свисают с дивана, на котором мы сидели втроем; с одной стороны от меня – обтянутые кожаными штанами ноги отца и мамина зеленая бархатная юбка – с другой стороны. Мои руки греет тепло их рук. Я сглатываю комок в горле.
Через три месяца после коронации Адерин ее стране вновь угрожает опасность. Празднование солнцестояния прерывается визитом летающих из соседней Селонии: восстали бескрылые и свергли своих правителей. Мир уже не будет таким, как прежде. Девушка упряма и решительна. Ее оружие – острый ум, обретенная сила и талант владения мечом. Расслабляться нельзя: враги Адерин готовятся к покушению и стремятся захватить трон. Люсьен теперь кажется холодным и далеким. Говорят, на краю света живут те, кто не может быть сожжен прикосновением высших.
Рыцарь Моргаут, предавший своего короля тем, что полюбил его супругу, по смерти оказывается в пластичном и приветливом мире, покорном всем явным и тайным желаниям. Лишь одно вынуждает заподозрить в нем ад – низкое небо, затянутое желтоватой пеленой, сквозь которую иногда прорывается сияющее видение меча с крестообразной рукоятью, знамён и войска.И поселяются в этой обители непрестанной грусти разные люди из различных времён: русская домохозяйка и японская куртизанка, французская художница и персидский суфий, мальчик из небывалой страны и поп-расстрига… Все они потеряли связь с теми, к кому были раньше привязаны, и постепенно Моргаут понимает, что его цель – восполнить в этом мире нехватку любви.
Исследователь Луиза Маршалл привыкла изучать медведей, но не привыкла быть объектом изучения. Однако Ти Мун наблюдал за ней в течение многих месяцев, восхищаясь ее заботой о животных… и теряя голову от сексуального влечения. И хотя он поклялся жить в одиночестве, его страсть слишком сильна, чтобы устоять перед Луизой, особенно сейчас, когда он принес раненную девушку к себе домой.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Джейни Ханнаган - ловец снов. Проникая в чужие сны, она видит суть человека, его скрытые помыслы и желания. Однажды Джейни проникает в сон Генри Фингольда, своего отца, которого она никогда не видела прежде и даже не знала о его существовании. Больной отец открывает дочери их семейную тайну, и Джейни оказывается перед труднейшим выбором: либо остаться обладательницей уникальных способностей и повторить печальную судьбу родного отца, либо, порвав с остальным миром, отказаться от дара, но при этом сохранить себе будущее.
Какое чудо может спасти человека из заколдованного круга повторов одного апрельского дня? Рецепт давно известен…
Такалина, Богиня-Созидательница, сотворила из падающей звезды Дракона и даровала ему дом на севере. Племя крылатых королей всегда было малочисленным, но род их не угасал, и вот родились два мальчика-близнеца. Но кровь отца-дракона унаследовал только один из них, и второй позавидовал ему. И воспряло древнее Зло, и замер в ужасе мир под ледяным дыханием Зимы Дракона...