Лебединая песня ГКЧП - [2]

Почему же против истинно демократического руководителя ТВ на завершающем этапе перестройки была развязана оголтелая травля? Почему появилось письмо за подписью известных деятелей культуры, требовавших убрать Кравченко с телевидения? Почему ни один — да, ни один! — из тех, кого Леонид Петрович, как говорится, самолично привел на ТВ, не только не выступил в его защиту, но наоборот, все они приняли участие в этой травле? Почему после событий августа 1991 года кто-то сорвал с двери его кабинета официальную табличку и прикрепил вместо нее бумажку с надписью «государственный преступник»? Что же это было за время? Что же случилось в это время с людьми?.. Какой- то особый, говоря словами Леонида Леонова, «сезон жизни»… Ведь именно Кравченко, глубоко понимая ситуацию в стране, накануне первых независимых российских выборов смело, на свой страх и риск подписал тайный — тайный! — приказ о передаче Второго телеканала России (свой канал ельцинские назначенцы подготовить еще не успели). Наконец, именно Кравченко в трагические дни августа 1991-го предоставил эфир критикам ГКЧП. Почему же нынешние «короли эфира», выросшие под опекой Леонида Петровича, действовали по принципу «Ты нас породил, мы тебя и убьем!», а сегодня напрочь позабыли о человеке, который дал им телевизионную жизнь?

Сам Леонид Петрович, предельно совестливый и порядочный (именно о таких людях сказал когда-то Константин Леонтьев: «Не гнут ни помыслов, ни шеи»), в своей книге не задает эти колкие, неприятные вопросы. Но они сами собой возникают у читателей, позволяя им лучше понять сегодняшний день нашего телевидения.

Да, необычная это книга. Очень интересная для чтения, но многопечальная, отяжеляющая душу грузом понимания того, через какую моральную грязь, до конца не очищенную поныне, довелось пройти стране на переломе эпох. Это книга о чести и… несправедливости. И хотя нет в ней упреков в чей бы то ни было адрес, но воспоминания Леонида Кравченко словно обнажают неприглядный проволочный каркас с виду благопристойных гипсовых фигур всех видов власти — от первой до четвертой — и, конечно, отразятся на исторической репутации многих нынешних теледеятелей.

И еще, верю я, наступит время, когда такими людьми, как Леонид Петрович Кравченко, истинными, а не подложными демократами, Россия будет гордиться.

Анатолий Салуцкий

Глава I МАТЕРИНСКОЕ НАПУТСТВИЕ: ЖИВИ И ПИШИ, СЫНОК, ПО СОВЕСТИ

Боль… Глубокая душевная боль от горестных воспоминаний вот уже более двадцати лет не оставляет меня. Воспаленная память будоражит событиями «великой горбачевской перестройки», которая вошла в мировую историю как эпоха гласности и демократизации. Тогда она подняла нашу страну и ее лидера Михаила Горбачева на такую высоту популярности и мировой известности, что все мы испытывали какой-то необычайный душевный подъем. В восторге самоупоения оттого, что отныне можем обо всем говорить смело, открыто, ничего не опасаясь, мы впали в какой-то момент в состояние общенационального опьянения.

Этой эйфории открытости невероятно способствовало телевидение. Неожиданно популярными стали новые телепрограммы — «телемосты», когда в прямом эфире целые аудитории наших и зарубежных сограждан обсуждали вместе самые «закрытые» в недавнем времени политические и бытовые темы. Когда идолами молодежи вдруг стали программы «Взгляд», «До и после полуночи», «12-й этаж», «До 16 и старше». В прямой эфир вернулся закрытый ранее «КВН» с популярным и вечно молодым Сашей Масляковым. Всех будоражила коротенькая, но очень смелая сатирическая передача «Прожектор перестройки». Популярную молодежную конкурсную программу «А ну-ка, девушки» сменила мужская «А ну-ка, парни». Еще более изобретательной становилась телевикторина эрудитов «Что, где, когда».

В открытом эфире шли литературные вечера с выдающимися поэтами. Перед десятками миллионов людей отчитывались в прямом эфире министры о своей работе, каялись в ошибках. Музыкальные и сатирические конкурсы заполонили эфир. А какая-то совсем неожиданная передача «Играй, гармонь» переросла во всероссийское движение, причем такого размаха, что гармонь стала великим дефицитом. Пришлось спешно строить несколько фабрик для производства гармоней.

А еще появились в прямом телеэфире утренние информационно-развлекательные молодежные каналы. И на радио возник трехчасовой открытый молодежный канал с острыми дискуссиями и популярной эстрадной музыкой.

Стремительно росли тиражи газет и толстых литературно-художественных журналов. Все соревновались в смелости и независимости суждений. Большинство кинулось открывать «белые пятна» истории, да так бойко, что сама история все более становилась неузнаваемой. Темой номер один стало разоблачение сталинизма с его репрессивным аппаратом гулагов, унесших жизни миллионов безвинно убиенных. Появились новомодные писатели-публицисты, которые, по сути, стали переписывать историю Великой Отечественной войны в самом мрачном цвете — как цепь ошибок Сталина и его полководцев. В целом в газетных и журнальных публикациях возник такой коктейль, такая гремучая смесь ошибок — экономических, политических, социальных, приписанных советскому времени, что в головах миллионов людей стремительно происходила переоценка всех и всяческих идеалов. Но волны демонических откровений продолжали накатывать…