Лебединая песнь. Страна мертвых - [7]

— Трусы! — крикнул кто-то. — Вы грязные трусы! — Но двое мужчин бежали не оглядываясь.

Пробежала женщина, за ней — еще мужчина. Потом мужчина, женщина и юноша выбрались из траншеи и помчались на запад. Все несли с собой оружие и боезапасы. Злые крики и проклятия летели им в спины, но Хейз не обвинял их. Ни на ком из них не было келоидов; почему они должны были оставаться здесь и быть уничтожены?

— Идите домой, — нараспев произносил голос из громкоговорителей, как вкрадчивое гудение проповедника. — Идите домой к любви и распростертым объятиям. Избегайте метки Каина и идите домой…

Идите домой…

Идите домой.

Множество людей подходили к проволоке. Они исчезали в темноте на западе.

— Не страдайте с нечистыми! Идите домой, избегайте метки Каина!

Раздался выстрел, и одна из фар грузовика разбилась бы вдребезги, если бы сетка не отклонила пулю от прямого направления. Свет продолжал гореть. Люди еще перебирались через изгородь и стремительно бежали на запад.

— Я никуда не собираюсь, — сказала Хейзу женщина с келоидом в форме листа лилии. — Я остаюсь.

Последним уходил десятилетний мальчик с дробовиком, карманы его пальто были набиты патронами.

— Пора, Франклин Хейз! — позвал голос.

Он вынул «Ингрем» и снял его с предохранителя.

— Пора! — взревел голос, и этот рев подхватили другие голоса, поднявшиеся вместе, смешавшись как единый нечеловеческий боевой вопль. Но это был шум двигателей, сжигающих топливо, хлопающих и шипящих, в полный голос взрывающих жизнь. И потом пошли фары — десятки фар, сотни фар, которые изогнулись в дугу по обеим сторонам шоссе номер два, перед траншеей. Хейз с ошеломляющим ужасом осознал, что другие бронированные грузовики, вооруженные тракторы-трейлеры и механические чудовища молча подобрались почти к барьеру из колючей проволоки, пока бронированный грузовик удерживал их внимание. Фары били в лица тех, кто был в траншеях, в то время как двигатели ревели и шины в цепях скрипели, двигаясь вперед, по снегу и замерзшим телам.

Хейз поднялся, чтобы крикнуть «Огонь!», но стрельба уже началась. Вспышки выстрелов пульсировали вверху и внизу траншеи; пули отскакивали от металлической защиты шин, от щитов радиатора и стальных башен. Военные фургоны все продвигались, почти не спеша, и Армия Совершенных Воинов держала ответный огонь.

Тогда Хейз закричал:

— Используйте бомбы! — Но его не слышали из-за шума. Траншейным бойцам не было необходимости напоминать, что надо припасть к земле, взять одну из трех имевшихся у каждого наполненных бензином бутылок, зажечь фитиль из ветоши, пропитанной нефтью, и бросить эту самодельную бомбу.

Бутылки взрывались, разметая стреляющий горящий бензин по снег, но во вспыхивающем красном свете чудовища продолжали идти, невредимые, и сейчас некоторые из них переезжали колючую проволоку меньше чем в двадцати ярдах от траншеи. Одна бутылка нанесла прямой удар в смотровое отверстие бронированного ветрового стекла «Пинто». Она взорвалась и выбросила горящий бензин. Водитель, крича, отшатнулся, его лицо было в огне. Он покачнулся в сторону проволоки, и Франклин Хейз убил его выстрелом из «Ингрема». «Пинто» продолжал двигаться, разорвав баррикаду и раздавив четырех человек, прежде чем они смогли выкарабкаться из траншеи.

Машины разорвали баррикаду из колючей проволоки в клочья, и тут их башни и бойницы стали извергать винтовочный, пистолетный и пулеметный огонь, который прошелся по траншее, когда приверженцы Хейза попытались бежать. Десятки сползали обратно и оставались неподвижно лежать на грязном, запятнанном кровью снегу. Одна из жестянок с горящим маслом перевернулась, коснувшись неиспользованных бомб, которые начали взрываться в траншее. Везде был огонь и летящие пули, корчащиеся тела, вопли и смятение.

— Назад! — вопил Франклин Хейз. Защитники кинулись ко второму барьеру, в пятидесяти футах позади — пятифутовой стене кирпичей, деревяшек и окоченевших тел их друзей и знакомых, сложенных один на другой, как штабель дров.

Франклин Хейз видел солдат, быстро приближающихся за первой волной техники. Траншея была достаточно широка, чтобы «поймать» любую машину или грузовик, которые попытаются пройти, но инфантерия Армии Совершенных Воинов быстро переберется через нее — и сквозь дым и падающий снег казалось, что их тысячи. Он слышал их боевой клич — низкий, животный вопль, который почти потряс землю.

Потом бронированный радиатор грузовика уставился ему в лицо, и он выбросился из траншеи, когда машина остановилась в двух футах от него и выстрелила. Пуля пронеслась мимо его головы, и он споткнулся о тело женщины с келоидом в виде листка лилии. Потом он поднялся и побежал, а пули ударялись в снег вокруг него. Он вскарабкался на стену из кирпичей и тел и снова оказался лицом к атакующим.

Взрывы начали разносить стену на куски, летала металлическая шрапнель. Хейз понял, что они используют ручные гранаты — что-то, что они сберегли до сегодняшнего дня — и он продолжал стрелять в бегущие фигуры до тех пор, пока его руки не покрылись пузырями от «Ингрема».

— Они прорвались справа! — кричал кто-то. — Они наступают!

Толпы людей бежали по всем направлениям. Хейз полез в карман, нашел еще обойму и перезарядил автомат. Один из вражеских солдат влез на стену, и у Хейза было время разглядеть, что его лицо было разрисовано чем-то, что было похоже на индейскую боевую раскраску, прежде чем мужчина понесся, вынув нож, в сторону дерущихся женщин в нескольких футах. Хейз выстрелил ему в голову и перестал стрелять, когда солдат подпрыгнул и упал.