Лебеди Леонардо - [93]

— И что вы можете сказать, сравнив две манеры? — Лодовико явно не мог оправиться от удивления, увидев портрет бывшей любовницы в доме сестры покойной жены.

— Оба пишут естественный свет. Оба используют его для придания свечения фигурам. Уникальная манера, хотя я не уверена, что художники знакомы. Оба накладывают краску тонкими мазками слой за слоем, однако у Беллини получаются более возвышенные образы, a magistro стремится, прежде всего, передать душевные качества модели, как в портрете Цецилии.

Лодовико не ответил. Он не сводил глаз с портрета, словно увидел его впервые. Герцог старался избежать пристального взгляда Изабеллы.

— Я была бы счастлива сравнить этот портрет с портретом мадонны Лукреции, но я не знакома с этой дамой. Возможно, когда-нибудь вы познакомите нас?

Изабелла наслаждалась его стыдом. Лодовико все еще избегал ее взгляда.

— Возможно, — тихо ответил он наконец.

Она не двинулась с места. Лодовико по-прежнему не сводил глаз с портрета. Мысленно Изабелла обратила к нему свой монолог: «Ты обязательно подпишешь контракт с моим мужем. Потому что я знаю, что ты сделал с моей сестрой. Теперь мне понятно, зачем ты пытался смутить меня — в ту пору наивную девочку, впервые оказавшуюся при твоем блестящем дворе. Ты и сейчас пытаешься управлять мною. Я знаю, как работает твой ум, поэтому вижу, что сейчас тебе стыдно. Я знаю, что слова твои расходятся с делами. Ты прославляешь мою сестру и тут же бесчестишь ее память вместе с любовницей. Ты знаешь, что я, как и magistro, вижу души насквозь, а твоя душа — черна. И все-таки я люблю тебя, и это ты тоже знаешь».

— Как видите, мы связаны, поэтому давайте действовать сообща ради общего блага, — вслух промолвила Изабелла.

Она взяла Лодовико за руку и вывела из кабинета, уверенная, что добьется своего. Теперь Изабелле следовало спешить — стыд не мог долго довлеть над таким человеком, как Лодовико Сфорца.

Перед отъездом Лодовико Сфорцы из Мантуи Франческо Гонзага подписал трехлетний контракт. Он становился главнокомандующим объединенной армией Милана и Священной Римской империи. Контракт дорого обошелся Изабелле, но игра стоила свеч. Соглашение гарантировало Лодовико, что политически ненадежный муж Изабеллы не станет тайно сговариваться с французами или венецианцами. Франческо оно обещало постоянный доход, Мантуе — безопасность. На месте маркиза мантуанского любой бы преисполнился благодарности к жене и щедро вознаградил ее своим вниманием и дарами.

Однако Франческо снова поступил по собственному усмотрению. Спустя неделю он отправил дожу тайное послание, умоляя возобновить контракт. Франческо нисколько не смущало, что он предает Лодовико и Изабеллу, которая поручилась за мужа. Дож не был склонен доверять Франческо — слава о двуличности маркиза мантуанского быстро распространялась по всей Италии. Когда Изабелла узнала, что Франческо предложил дожу отправить в Венецию ее саму и их дочь в качестве заложников, она в сердцах написала Лодовико, поведав об измене мужа. Поначалу Лодовико разгневался, но со временем гнев его утих. Да и Изабелла, поразмыслив, решила, что ей невыгодно выступать против Франческо. Падение мужа неминуемо приведет к падению жены. Она снова обратилась к Лодовико с просьбой в очередной раз простить Франческо. Рассудив, что Франческо еще может оказаться полезен, и ценя поддержку Изабеллы (не говоря уже о том, что она была сестрой его покойной жены, ради которой герцог, по его словам, «готов был отдать жизнь»), Лодовико снова заключил соглашение с домом Гонзага. Франческо получил звание, которое ранее носил Галеазз, который теперь волен был именоваться как-нибудь иначе.

И снова Изабелла безуспешно ждала благодарности от мужа.

Леонардо Флорентийскому от Лодовико Сфорцы, герцога миланского

Дорогой magistro!

К этому письму прилагаются бумаги на виноградник вблизи Порто-Верчеллино, что неподалеку от Санта Мария делле Грацие. Я купил его несколько лет назад, и покупка оказалась весьма прибыльной. Вдобавок к превосходному вину, виноградник обеспечивает его владельцу неплохой доход. Земля плодородна, месторасположение весьма удачно.

Magistro, я хочу, чтобы Вы знали, что я, подобно многим знатокам живописи в Италии, считаю Вас лучшим из художников — как живых, так и покойных. За те восемнадцать лет, что Вы провели при моем дворе, Вы создали множество выдающихся произведений, в которых в полной мере проявился Ваш непревзойденный талант. Пришло время и мне исполнить некогда данные обещания. Я дарю Вам землю, виноградник и причитающийся с них доход вместе с домом. И хотя этот дар мал и незначителен по сравнению с Вашими заслугами, пусть он послужит знаком того, что я остаюсь Вашим преданным покровителем. В будущем, если Фортуна окажется благосклонной, надеюсь отплатить Вам в полной мере за Ваши выдающиеся деяния и исключительный талант.

Подписано двадцать шестого апреля года 1499 Лодовико Сфорцей, Вашим скромным благодетелем.

И вот он появился — в сияющих доспехах, шагающий вразвалку, преисполненный чувства собственного достоинства. Изабелла ненавидела его — человека, которого некогда любила больше жизни. Этого франта, которому подарила двух дочерей и девять лет жизни. Ненавидела за то, что, вступив на путь неверности и предательства, Франческо гордо выставлял свои деяния напоказ всему свету. В Брешии он устраивал турнир в честь ее величества королевы Кипра. Якобы беспокоясь о здоровье жены, Франческо убедил Изабеллу остаться дома. По его словам, ей нужен был отдых «после всех тех развлечений, которые ей пришлось устраивать для этого изнеженного сукина сына Лодовико». По правде говоря, визит герцога миланского нанес ущерб не столько здоровью Изабеллы, сколько мантуанской казне, из чего следовало, что маркизе не удастся блеснуть новыми нарядами перед участниками турнира. Именно поэтому она не стала перечить Франческо.