Лебеди Леонардо - [52]

Рисунок племянника, который Изабелла обещала вернуть Беатриче, покоился у нее на коленях. Она подняла рисунок и подставила солнечным лучам, чтобы в последний раз насладиться его совершенством. Руку Леонардо не спутать ни с чьей! И хотя в письме Беатриче уверяла сестру, что рисунок ее сына Эрколя, названного так в честь деда, был сделан второпях, тщательность исполнения поражала. Пучки темных волос обрамляли высокий, как у римского цезаря, лоб. Открытый ротик и широко раскрытые карие глазки выражали удивление: неужели мне повезло родиться на свет в золотой колыбельке под гербами Сфорца, Висконти и Эсте, неужели это меня облачили в вышитую рубашку, а на голову надели чепчик с жемчужинами? Изабелла видела, что, изображая младенца Христа, Леонардо стремился подчеркнуть его земные черты, а в портрете сына Лодовико и Беатриче художник искал бессмертную душу ребенка.

Прелестный мальчуган, хотя наверняка уже стал другим, ведь набросок был сделан пять месяцев назад. Изабелле захотелось припасть к рисунку губами и покрыть его поцелуями. Все ее тело томилось, когда она смотрела на портрет маленького Эрколя. Изабелла вдвойне завидовала сестре: и тому, что Беатриче посчастливилось родить сына, и рисунку кисти Леонардо. Как жаль, что придется его вернуть! И пусть сделать это будет нелегко, неразумно навлекать проклятие на собственное еще не рожденное дитя, вожделея сына сестры или хотя бы его изображение.

Беатриче возвращалась домой после дипломатического визита в Венецию. Недавно Изабелла сама посетила этот город. Приглашение престарелого дожа Августино Барбаджо посетить церемонию вступления Венеции в брак с морем взволновало Изабеллу. Для них с Франческо это была большая честь. В ходе пышной ежегодной церемонии сам дож спускал на воду огромный буцентавр и бросал в море кольцо, благодаря стихию, которой Венеция была обязана своим процветанием. Первые описания этого ритуала сохранились в древних манускриптах. По случаю праздника давался роскошный пир. Получить приглашение от дожа считалось большой удачей.

Однако радость Изабеллы омрачило письмо Беатриче, в котором та сообщала, что тоже собирается в Венецию. Изабелла уже готова была отказаться от поездки, так не хотелось ей оказаться на празднестве рядом с сестрой. После замужества Беатриче сшила себе больше трехсот нарядов. Герцогиня Леонора не поощряла подобного расточительства и возмущенно жаловалась Изабелле, что платьев Беатриче хватило бы на все городские лавки! Не могла Изабелла соперничать с сестрой и по части украшений — драгоценности Беатриче извлекались прямо из миланской сокровищницы. Изабелла Арагонская ворчала, что Лодовико теперь не вылезает из Башни, чтобы украшать жену, «словно драгоценную раку». Путешествовала Беатриче со свитой, состоявшей из нескольких сотен придворных и слуг. В дороге она не могла обойтись без хора, личной швеи, дюжины фрейлин, наряженных, словно принцессы, и даже табуна лошадей. Лошадиные седла украшали столько драгоценных камней, сколько не поместилось бы в короне какого-нибудь бедного монарха. Нет, Изабелла ни за что не желала появляться в Венеции рядом с сестрой, на фоне которой она будет выглядеть словно нищенка! Наряды и свита Изабеллы могли затмить любую соперницу, кроме разве что особ королевской крови. Как же так вышло, что среди этих царственных особ оказалась ее собственная сестра?

Франческо советовал жене не отказываться от поездки. Вскоре пришло письмо от Лодовико, в котором тот сообщал, что Беатриче задержится в Милане, пока он не завершит переговоры с французами. Вести подоспели вовремя, и Изабелла прекрасно провела время в Венеции. Сам дож приветствовал ее в Санта-Кроче на глазах послов из Неаполя, Милана и Феррары. Изабелла поцеловала руку его светлости, и дож пригласил маркизу в свою барку, где, блистая улыбками и драгоценностями, уже разместилась вся венецианская знать. Дож настоял, чтобы во время прогулки по Гранд-каналу Изабелла сидела рядом с ним. Колокола звонили во всех церквях и соборах, Изабеллу приветствовали залпы орудий и трубы. Казалось, весь город, даже камни мостовой, рады прибытию маркизы мантуанской — жены главнокомандующего венецианской армией. Целую неделю Изабелла участвовала во всевозможных увеселениях, принимая знаки внимания с любезной улыбкой, даже когда жара казалась невыносимой, а еда — отвратительной. Изабелла ни на минуту не забывала, что должна достойно представить Мантую и своего мужа Франческо.

У всех знатных персон были собственные дворцы на берегах канала. Изабелла посещала палаццо королев, принцев и герцогов со всего света. Она узнала удивительные вещи. Так, некий генуэзец по имени Колумб нашел морской путь на запад и вернулся на родину, привезя с собой золото, специи, сандаловое дерево, экзотических птиц и дюжину дикарей с медной кожей — удивительных, но по-своему прекрасных. Венецианцев, которые издавна контролировали морские пути на восток, беспокоили новые открытия. Говорили, что этот Колумб доплыл до самой Индии. Неужели астроном Паоло Тосканелли прав и Земля действительно круглая? Как бы то ни было, венецианцы уже успели тайно направить к Колумбу гонцов, чтобы заполучить копию отчета о его путешествии, который мореплаватель привез своим покровителям — королю и королеве Испании. Изабелла с радостью внимала новостям, предвкушая, как будет пересказывать их дома. Перед отъездом она любовалась произведениями лучших венецианских художников и даже свела знакомство с братьями Беллини — Джентиле и Джованни, которые расписывали стены ратуши. Она провела с художниками весь вечер (их сестра была женой мантуанского придворного живописца Андреа Мантеньи) и взяла с Джентиле обещание, что до конца года он напишет и пришлет в Мантую портрет дожа.