Лебеди Леонардо - [10]

Молчание.

— Говорили, что во времена античности только скульптор Фидий умел изображать богов, но ни с кем не хотел делиться своим знанием. Похоже, Леонардо одарен не меньше античных творцов!

Снова молчание. Следовало показать мессиру Тротти, что негоже болтать о каком-то театральном представлении, когда Беатриче и ее семья вот уже много недель ждут вестей о свадьбе! Одну лишь Изабеллу, уставшую слушать об унижениях сестры, в отличие от прочих увлек рассказ Тротти, и она жаждала подробностей.

— Все только об этом и говорят, — обиженно пропыхтел посланник.

— И в честь чего давалась сия festa?[4] — наконец подал голос герцог Эрколь.

Изабелла почувствовала, что Беатриче затаила дыхание.

— Праздновалась годовщина свадьбы двадцатиоднолетнего племянника Лодовико Джана Галеаццо и вашей кузины Изабеллы Арагонской. Впрочем, это только повод, по-настоящему празднество затевалось, чтобы поднять престиж самого Лодовико. Он устраивает пышные торжества якобы в честь племянника, но на самом деле стремится отвлечь юного герцога от управления Миланом, а затем постепенно прибрать к рукам всю власть. — Тротти посмотрел на Беатриче. — Кстати, он любит, когда его называют Il Moro.[5]

— Он действительно похож на мавра? — спросила Беатриче.

— Сами увидите, — как истинный дипломат, уклончиво отвечал Тротти.

Кто знает, размышляла Изабелла, возможно, Лодовико называют так потому, что он смугл и дик, как те варвары, которых Изабелла видела на картинах. Эти люди живут в шатрах, режут глотки врагам и отрицают учение нашего Господа. Бедняжка Беатриче! Страшно даже представить, что такой человек разделит с ней ложе!

— А что слышно про свадьбу? — не выдержала герцогиня.

— Il Moro выражает свои глубокие сожаления, что не может назначить день свадьбы сейчас, но обещает определиться в ближайшие месяцы.

— И по-прежнему нет никакой надежды на совместную свадьбу обеих моих дочерей? — снова спросила герцогиня.

— Il Moro сожалеет, что заботы мешают ему определиться с днем свадьбы. Он просит вас потерпеть.

— Я почти утратил веру в обещания этого человека, — промолвил герцог.

Беатриче вздохнула, присела в поклоне и попросила разрешения отправиться в постель.

Любопытство Изабеллы было задето описанием миланского представления. Что с того, что допрос Тротти затянулся и час давно поздний? Старшей из сестер д'Эсте доводилось слышать о Леонардо Флорентийском, которого во всей Италии называли magistro за его достижения в живописи. И вот теперь этот художник состоит при дворе Лодовико, будущего мужа ее младшей сестры! Возможно, будущего мужа. Как жаль, что честь быть нарисованной великим мастером достанется простушке Беатриче, которая ничего не смыслит в живописи!

— Известно, почему флорентиец поступил на службу к миланскому регенту? — спросила Изабелла.

— Говорят, что Лоренцо Великолепный оскорбил magistro, доверив фреску с изображением казни заговорщиков Пацци[6] художнику Сандро Боттичелли. Леонардо страстно хотел получить этот заказ и даже сделал прекрасные наброски повешенного — такие достоверные, словно художник сам присутствовал при казни. Затем Лоренцо послал лучших флорентийских живописцев — Боттичелли, Синьорелли, Гирландайо и Перуджино — расписывать капеллу Папы Сикста в Риме. Всех, кроме Леонардо! Только представьте себе унижение мастера!

— Иногда Лоренцо бывает таким близоруким, — заметил герцог. — Он слишком много внимания уделяет внешним формальностям, слишком увлечен чтением греков! Лоренцо считает гения простым ремесленником только на том основании, что тот не изучал классическую литературу. Magistro не пожалеет, что поступил на службу к Лодовико. Милан не Флоренция, Милан — это новые Афины, а Лодовико — Перикл. Видно, и нам придется смириться с отсрочкой.

Про себя Изабелла не преминула отметить, что, хотя на публике отец всегда отдавал дань уважения Лоренцо, в приватных разговорах он отзывался о нем далеко не так восторженно.

— Вы правы, — согласился Тротти, — Леонардо хотел точно знать, что, оставив службу у Лоренцо, станет Фидием при миланском Перикле. Мастер изготовил прелестную серебряную лютню в форме лошадиной головы и убедил Лоренцо отправить лютню в дар Лодовико от города Флоренции. Леонардо прибыл к миланскому двору и пел для Лодовико, подыгрывая себе на лютне. Затем художник тайно передал Il Moro записку, в которой перечислял все свои умения. Леонардо очаровал Лодовико красотой, голосом и игрой на лютне, и художник остался в Милане.

Интерес Изабеллы возрос.

— Он и вправду так красив, этот флорентиец?

— Леонардо так красив, что не может найти лучшей модели для своих картин, чем он сам. Говорят, он построил восьмиугольник из зеркал, чтобы иметь возможность рассматривать себя со всех сторон и рисовать в профиль.

— И вам довелось любоваться этими рисунками?

— Я любовался другими, — таинственно отвечал Тротти, дразня старших представителей герцогского семейства, а заодно и младшую д'Эсте, одержимых коллекционированием.

— Какими? Можно ли купить его картины? Или нужно заказывать их самому художнику? — спросила герцогиня.

Неожиданно Изабелле пришло в голову, что пройдет совсем немного месяцев и она, маркиза мантуанская, сможет, как сейчас ее мать, выбирать и покупать произведения искусства. Если она захочет заказать картину гениальному живописцу, то просто пошлет к нему своих доверенных лиц, чтобы заключить договор.