Льды возвращаются - [63]

Буров поражался всему: и насмешливым ноткам в грудном женском, откуда-то взявшемся голосе, и смелому вырезу платья, и великолепному рисунку чуть покачивающейся ноги в изящной туфельке с высоким каблуком, и полуоткрытому рту в загадочной улыбке полных жизнелюбивых губ.

– Простите, – наконец опомнился Буров и подчеркнуто сказал, – мы еще не виделись с вами.

Они действительно «никогда не виделись»!

И, подойдя к Люде, – да это была Люда... или, вернее сказать, это была та удивительная женщина, которая еще в свою пору куколки или гусеницы была Людой, – он взял ее руку, чтобы церемонно пожать, но она поднесла ее к его губам, и он непроизвольно поцеловал тонкие пальцы.

Американка наблюдала, какой нежный взгляд подарила Бурову его помощница...

Она резко встала, прощаясь...

– Вы извините меня за этот маскарад, Сергей Андреевич, – насмешливо сказала Людмила Веселова-Росова, когда, проводив иностранную гостью, они остались вдвоем. – Меня попросила об этом ваша Елена Кирилловна...

И новая, гордая, знающая себе цену, она ушла.

Буров крякнул и потер лоб.

Глава пятая

АНТИЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ

«Хорошенькая стюардесса в кокетливо заломленной пилотке попросила пассажиров застегнуть привязные ремни.

– Нью-Йорк! – мило улыбнулась она.

Самолет кренился, ложась перед посадкой на крыло.

Мне не терпелось. Я спешил. Я знал, что даже в нашем тресте «Ньюс энд ныос» этой весной начались серьезные затруднения с распространением газет. Мой дневник мог, если его печатать фельетонами, оказаться спасительной гирей, которая перевесит чашу деловых весов. В нем есть все, как хотел того босс: и ужас, и интимность, и правда, все то, что я видел за этот год, и особенно в те несколько дней – в самом пекле... Бесценные странички лежали в несгораемом портфеле, который словно набит был долларами. Он послужит защитным костюмом против всего, что началось сейчас в Америке.

Я выскочил из самолета первым, сбежал по ступенькам приставленной к фюзеляжу лестницы и протянул паспорт полицейскому чиновнику. Нас почему-то встречала толпа людей. Они бросились ко мне, наперебой крича:

– Великолепное авто, сэр! Совсем новенькое!..

– «Шевроле», сэр! Последней марки. Уже обкатано!

– К черту, к дьяволу всех! Нет лучшей машины, чем «кадиллак»! Не упустите, парень! По цене велосипеда... Комфорт, изящество, скорость!..

Мне не давали сделать и шагу.

Полицейский чиновник, возвращая паспорт, усмехнулся.

Действуя локтями, я пробивался через толпу комиссионеров и коммивояжеров, которые предлагали мне коттеджи, яхты, обстановку для новобрачных, полный мужской гардероб и, конечно, автомобили, великолепные американские автомобили! Я приятно ощущал портфель, сознавая, что скоро смогу купить все это не размышляя. Мы будем жить с Эллен в сказочной Калифорнии, на берегу ласкового океана. У нас будут безмолвные слуги. Мы станем охотиться и скакать на взмыленных лошадях, собирать цветы и купаться в лесном бассейне. Я куплю ей самый звучный рояль и научусь понимать ее любимые пьесы Листа и Бетховена...

Я проходил через удивительно пустынный, словно вымерший, аэровокзал. Сумасшедшие комиссионеры атаковали отставших от меня пассажиров.

Какой-то хорошо одетый джентльмен распахнул передо мной двери, просительно протягивая руку.

Со всех сторон на меня ринулись парни в форменных фуражках. Я видел разъяренные лица, вылупленные глаза, открытые рты. Люди отталкивали друг друга, наперебой предлагая свои такси. Я улыбнулся, не зная, кого выбрать. Едва я сделал шаг к одному из шоферов, как остальные конкуренты накинулись на него и сбили с ног. Я отступил и оказался под защитой огромного детины, вставшего в оборонительную позу. Он пятился к своей машине, делая знак следовать за ним. Мне это не удалось. Я еле вырвался из свалки, поплатившись пуговицами пиджака, и в аэровокзале попал в объятия комиссионера, предлагавшего «кадиллак» по цене велосипеда.

– Я жду вас, сэр, – прошептал он, беря меня под локоть.

В конце концов, я мог себе это позволить, держа под мышкой неразмененный миллион. И я истратил в пути все деньги, оставив лишь мелочь, чтобы доехать до редакции в новом собственном автомобиле... Он был просто великолепен, не стыдно проехаться и с самой Эллен!..

Лишь много позже я понял, что увидел привычный наш мир как бы через «ЛУПУ ЖИЗНИ», когда все выглядит яснее, выпуклее, понятнее, но в существе своем остается самим собой, рожденным все теми же привычными нам кризисами: топливным, валютным, инфляцией, конкуренцией, стремлением к всемирной гегемонии и остальными гримасами. Сейчас все это столкнулось, исказилось, выросло, безобразя и без того отталкивающие нелепости нашей жизни. Словом, я увидел свой мир в микроскоп. Но не сразу, не сразу понял это!..

Я уже слышал, что Нью-Йорк бьет лихорадка, но ее проявления показались мне странными. У светофоров не было пробок, поток машин был непривычно редким. Зато у тротуаров их стояло несметное число, и чуть ли не все с надписями «Продается»...

Поистине паника, начавшаяся на бирже, подобно радиации, поразила здесь всех... кроме меня. Я-то был в защитном костюме удачи.

Остановиться около небоскреба треста «Ньюс энд ньюс» оказалось невозможно, я проехал две мили в тщетной надежде где-нибудь пристроиться около тротуара. Наконец, плюнув на грозивший мне штраф, я оставил машину во втором ряду.