Льды и скалы - [8]

Мы проезжали по улицам, мимо огромных бело-серых стен, украшенных рядами прямоугольных ниш, которые можно было принять за окна, хотя кто будет делать их такими большими? Некоторые ниши светились, другие были черны. Зачем они нужны? Абсолютно непонятно.

Наконец машина остановилась.

— Спасибо большое, Серёга! — сказал Олег, открывая дверь. — Встретишь Хохла или Длинного, привет передавай от меня.

— Без балды, парень. Удачи! Машка, пока!

— "Машка" это про меня", — догадалась я и помахала в ответ рукой. Мы вылезли на улицу, хлопнула дверь, машина взревела и уехала.

— Серёга молодец, подвёз почти к самому дому, — радостно сказал учитель.

— Ты его знал раньше?

— Нет, но у нас оказались общие приятели. Ну что, как поездка?

— Здорово!

— Больше не трусишь?

— Да когда это я трусила?!

— Ну, извини. Значит показалось. Ладно, пошли.

— Пошли. А где твой дом? Он большой?

— Увидишь

— Скажи, а зачем эти стены?

Олег рассмеялся.

— Глупая, это не стены, а дома.

— Дома? Опять врёшь, таких домов не бывает.

— Вот тут, ты совершенно не права. Идём, сама всё увидишь…

Мы обогнули стену-дом и вошли на плохо освещённый двор. Там было не так красиво как на улице. Рядами стояли железные коробки, полные мусора и мёртвые машины, которых мне сразу стало очень жалко.

— Послушай, а что, когда машины умирают, вы их не хороните, а оставляете гнить на улице?

— С чего ты взяла?

— Ну вот, смотри, сколько их тут скопилось!

— О боги… С чего ты решила, что они мёртвые?

— Стоят, не двигаются, и огоньки не горят.

— Уффф. Как тебе объяснить… Они просто спят, только и всего. Завтра проснутся и снова поедут.

— Правда! — я страшно обрадовалась, что ошиблась. Пусть они громко рычат и плохо пахнут, зато они такие милые, особенно когда никуда не спешат. Не удержавшись, я погладила одну из машин, по холодному железному боку чем, похоже, сильно её напугала, так, как она взвизгнула, завыла, и принялась, бешено мигать глазами.

— Прекрати! — строго сказал Олег. — Сейчас хозяин выскочит, что мы ему скажем?

— Извини, не думала, что она такая трусиха.

— Тебя среди ночи разбуди, ты ещё не так завопишь.

— А она потом снова заснуть сможет? Или так и будет всю ночь плакать.

— Надеюсь, что сможет, в крайнем случае, споёшь ей колыбельную.

Машина действительно, недолго сердилась. Взвыв в последний раз, она обиженно пискнула и умолкла. Её сверкающие глаза погасли.

— Уф, хорошо. Завтра надо будет обязательно попросить у неё прощения.

Учитель засмеялся, словно я сказала, что-то смешное, а потом неожиданно остановился.

— Ну вот, наконец, пришли.

Мы стояли перед коричневой железной дверью. Дом был огромен. Он уходил на непостижимую высоту в чёрное небо, тянулся гигантской лентой вправо и влево, казался бесконечным как горный хребет. Я почувствовала себя крохотной букашкой, словно как тогда, во дворце Первовластителя. Захотелось забиться в какую-нибудь щель, спрятаться… Пространство под крыльцом показалось очень привлекательным.

— Стой, ты куда? — Олег перестал копаться в карманах и с подозрением посмотрел на меня.

— Можно я не пойду с тобой, а переночую прямо здесь? Тут такая уютная пещерка…

— Слушай, ну хватит уже на сегодня глупостей. Стой на месте, иначе буду сердиться!

Пришлось ждать, пока учитель откроет дверь. Мы вошли в ярко освещённую комнату, с обшарпанными, грязными стенами, покрытыми многочисленными рунами, явно магического свойства.

— Чёрт, опять грузовой не работает! — бросил Олег таинственную фразу, после чего нажал на красную кнопку в стене, рядом со странной, двойной дверью. Что-то загудело, потом дверь внезапно открылась. За ней никого не было, только крошечное помещение, с большой лужей на полу.

— Заходи, чего стоишь, только смотри, не вляпайся… У, сволочи, ноги им поотрывать!

Я осторожно вошла в комнатку. От лужи неприятно пахло. Понятненько…

— Ты здесь живёшь? Но тут даже сесть некуда!

Учитель застонал и нажал на одну из кнопок на коричневой стене. Двери шумно закрылись, комнатка дёрнулась и поехала куда-то вверх. Я настолько устала пугаться, что даже не вздрогнула.

— Это лифт, — пояснил Олег. — Подъемник. Сейчас мы едем на четырнадцатый этаж. Не спрашивай меня, что это такое, просто прими к сведению.

Дверь с лязгом открылась, мы оказались в той же комнате, с которой начинали. Хотя нет, стены здесь были чище и рун значительно меньше. Как местные обитатели во всём этом разбираются, ума не приложу. Миновав ещё одну дверь, мы, наконец, вошли в квартиру… Странное название, нужно запомнить. Вспыхнул яркий свет.

— Раздевайся. Одежду на вешалку. Сапоги тоже снимай, сейчас достану тапки.

Я огляделась. Рядом стоял огромный шкаф на всю стену, с зеркальными дверцами и небольшая вешалка, на которой висело несколько разноцветных камзолов. Олег присел на корточках около плетёной корзины, достал из неё пару войлочных башмаков и бросил на пол.

— Вот тапочки. Давай, одевай, не спи.

С большим сожалением, я сняла свои прекрасные сапожки и надела тапочки. Они оказались очень неудобными и постоянно сваливались. В конце концов, мне это надоело, я отнесла их назад и зашлёпала босиком.

— Пол холодный, смотри, простынешь, — сказал Олег.