Льды и люди - [21]

Редкий успех в роли полярного исследователя увлек в следующем году Ли-Смита в новую экспедицию на архипелаг. В 1881 году, как только позволили льды, Ли-Смит опять проник туда на „Эйре“. Удача снова сопутствовала путешественнику. Он открыл еще несколько новых островов, побывал в неизвестных проливах и бухтах. Возвращаясь с Земли принца Георга в Баренцово море, „Эйра“ остановилась у Кап-Флоры. Там произошла обычная для Арктики катастрофа.

Был мертвый штиль. Внезапно поднявшийся с запада ветер погнал ледяные поля. „Эйру“ прижало пловучими льдинами к береговому припаю. Льды все нажимали. „Эйра“ находилась в смертельной ледяной ловушке. Подошедшие громадные ледяные поля решили судьбу „Эйры“. Разворачиваемые приливом льды пробили корпус шхуны. Вода вперемежку с мелким льдом хлынула в трюм. Через два часа Ли-Смит и двадцать четыре человека команды стояли на льду. Из воды торчали только концы мачт „Эйры“. Спасти удалось жалкие остатки экспедиционного снаряжения. „Эйра“ затонула через полтора часа после появления льдов. Собрав спасенное в шлюпки, команда поплыла к Кап-Флоре. Мечты Ли-Смита приплыть к сентябрю в Шотландию были безжалостно разбиты льдами.

Люди с „Эйры“ явились первыми жильцами Кап-Флоры. „Отель“, построенный спутниками Ли-Смита, был внешне очень неказист. Мох, валуны и несколько оставшихся после „Эйры“ досок — вот строительные материалы, из которых он был возведен. Крышей служил парус погибшей шхуны. Пловучие льды долго не давали проникнуть на остров Белль, в Эйра-хауз. Но, — как говорит надпись, сделанная штурманом „Эйры“ в хижине, — это все-таки удалось сделать. Привезенных с Белля припасов хватило только на несколько месяцев. Ли-Смит с матросами принялись тогда за энергичную охоту. До наступления зимы ими было убито 13 белых медведей, 21 морж и 1200 кайр.

Свежая моржовая и медвежья кровь спасла первых обитателей Кап-Флоры от цынги. Весеннее солнце встретили все здоровыми и бодрыми. Всю полярную ночь они энергично готовились к плаванию на материк: шили паруса, чинили одежду, заготовляли пищу.

21 июля, почти ровно через год после гибели „Эйры, участники экспедиции отплыли на четырех шлюпках с Кап-Флоры к Новой Земле. Новой Земли Ли-Смит и его спутники достигли после больших лишений. Разводья, по которым они пробирались на юг, часто сжимало. Шлюпки порой приходилось вытаскивать на лед и тащить на себе до новых полыней. Было несколько случаев, когда ночью лед под шлюпками, в которых спали измученные люди, расходился, и льды уносили шлюпки в разные стороны.

Дом «Эйры» на острове Белле.

Сорок два дня пробирались сквозь льды и потом плыли по океану Ли-Смит с товарищами до Новой Земли. Второго августа с передней шлюпки увидели в горле пролива Маточкин Шар три парусных судна.

— Мое судно „Баренц“, сэр, с весны ищет вас, — сказал, пожимая радостно руку Ли-Смиту, капитан ближайшего парусника. — Вас ищут и вон те шхуны „Норе“ и „Капа“. Позвольте поздравить вас, сэр, с благополучным возвращением из ледяных пустынь.

■

После экспедиции Ли-Смита наступил долгий перерыв в исследованиях архипелага. Около двенадцати лет ни один исследователь не был на его островах. Архипелаг находился в нераздельной власти льдов, моржей и медведей. Летом же 1894 года у Кап-Флоры появился корабль. Это был „Уиндуорд“.

На архипелаг приехал Фредерик Джексон.

КИТОВЫЕ ПОЗВОНКИ

Белые выветренные позвонки кита. Около одного из них, наиболее поддавшегося времени, склонился Савич. Рассматривает серые наросты, покрывающие китовый позвонок.

— Удивительно интересное сообщество, — обрадованно сообщает он, — семейство лишайников на позвонках кита.

Из спустившегося тумана вырастает Воронин.

— Идите-ка к хижине валуны подавать. Флаг надо ставить, да скорей на ледокол. Вишь, какой туманище опять пал!

На восторги Савича Воронин реагирует по-своему.

— Хорошие позвонки, — взваливая самый крупный на спину, подтверждает он, — для табуретки хорошее сиденье будет. Как буду садиться, так каждый раз остров Белль вспомню. Ну, давайте, давайте! — торопит он Савича. — Глетчеров и „Седова“ уже не видать. Надо возвращаться!

Около хижины Ли-Смита кипела буйная работа. Все бывшие на берегу составили живой конвейер, перекидывая друг другу валуны. Валунами, как и на Кап-Флоре, обкладываем поставленный у южной стены хижины железный флаг. Бабич с Селиверстовым вычищают из хижины намерзший на пол лед. Но вот груда валунов выросла до половины флага. В домик положены ящики с провиантом. Дверь подперта баграми. Четырнадцать лет валявшаяся под снегом ставня найдена на отмели за старой шлюпкой без дна. Выстрелы зверобоев раздробили ставню. Ее уже не было, когда на Белль приезжал Пинегин.

— Все? — спрашивает Шмидт.

— Все!

— Так пошли!

Друг за дружкой все исчезают в тумане. В колыхающейся мгле голоса ушедших звучат приглушенно, ломаются. Самойлович и я покидаем берег последними; впрягаюсь вместе с Бабичем, Селиверстовым и Петровым в собачью нарту. На нарте лежат позвонки кита, Самойлович, ловко перепрыгивая через трещины во льду, конвоирует нас. Идем по лужам через расщелины вдоль кромки льда. Серые валы сбрасывают грязную пену на лед. Откуда-то сверху раздается собачий лай. А вот и ледокол. Мы увидели его, подойдя вплотную к борту. Взяв каждый по китовому позвонку, взлезаем по трапу.