Лайла. Исследование морали - [2]
Несколько месяцев спустя он снова увидал её в толпе в центре города в час пик. Все произошло мгновенно и тут же исчезло. Она повернула голову и по лицу её он понял, что она узнала его и как бы задержалась, выжидая какого-то действия с его стороны, полагая, что он что-то ей скажет. Но он ничего не сделал. Он не обладал способностью быстро знакомиться с людьми, затем стало слишком поздно, и они разошлись своими путями. А в тот день и несколько дней позже он долго думал, кто она такая, и что бы произошло, если бы он подошел к ней и сказал ей что-либо. Следующим летом ему показалось, что он видел её на пляже в южной части города. Она лежала на песке, а он проходил мимо, увидел её лицо сверху вниз и внезапно очень разволновался. На этот раз он этого так не оставит. В этот раз он будет действовать. Он набрался мужества, вернулся назад, стал у её ног и тогда понял, что это была не Лайла. Кто-то другой. Ему вспомнилось, как он при этом огорчился. В те дни у него никого не было.
Но это было так давно, прошли уже годы и годы. Она уж наверняка изменилась. Не может того быть, чтобы это был тот же человек. И во всяком случае, он ведь с ней даже не знаком. Так какая разница? С чего бы ему помнить о таком незначительном происшествии все эти годы?
Как странны эти полузабытые образы, — подумал он. — Как сны. И эта спящая Лайла, с которой он встретился лишь сегодня вечером, была тоже кем-то другим. Или же может не совсем кто-то другой, но некто менее конкретный, менее индивидуальный. Вот тут находится Лайла, одинокий человек, спящий рядом с ним сейчас, который родился и теперь живет, и мечется во сне, и достаточно скоро умрет, и есть некто другой — назовите её лайла — кто бессмертен, кто живет некоторое время в теле Лайлы, а затем уйдет. Та спящая Лайла, которую он встретил вчера вечером. Но недремлющая Лайла никогда не спит и смотрит на него, и он так же долго наблюдает за ней.
Всё это так странно. Всё то время, что он плыл по каналу шлюз за шлюзом, она проделывала тот же путь, а он и не знал, что она рядом. Возможно он видел её в шлюзах у Трой, смотрел прямо на неё в темноте и не видел. На карте было несколько шлюзов рядом друг с другом, но там не была указана высота и не было признаков того, насколько всё может спутаться, когда неверно рассчитано расстояние, уже поздно и ты совсем выбился из сил. Только когда он попал уже в шлюзы, стала очевидна опасность запутаться в красных, зеленых и белых огнях, огнях сторожек шлюзовиков, огнях других кораблей, идущих навстречу, огнях мостов и быков и бог его знает ещё чего в этой тьме, с чем ему не хотелось бы столкнуться или же уткнуться в берег. Раньше он никогда их не видел, испытание было довольно суровым и среди всей этой суеты он кажется видел её мельком на другом корабле.
Они спускались с небес. Не просто с высоты в тридцать, сорок или пятьдесят футов, но с высоты сотен футов. Их корабли спускались вниз, в ночи вниз с небес, где они до тех пор находились, но не сознавали этого. Когда раскрылись ворота последнего шлюза, перед ними открылась темная покрытая масляными пятнами река. Река текла мимо какой-то огромной конструкции из свай в направлении какого-то светлого пятна вдалеке. Это был Трой, и яхта плыла к нему до тех пор, пока течение при слиянии рек не подхватило её, и она сразу закачалась. Тогда врубив двигатель на полную мощность он пошел под углом против течения через реку к плавучему причалу на дальней её стороне.
«У нас тут приливы бывают до четырех футов», — сообщил тогда рабочий дока.
Приливы! — подумал он. Это означало уровень моря. Это значило, что все искусственные шлюзы уже позади. Теперь только движение луны над океаном обуславливает подъем и падение судна. И на всем пути до Кингстона чувство связи с океаном безо всяких преград вызывало у него новое громадное ощущение пространства.
Путешествие заключалось именно в этом пространстве, и о нем-то он и пытался поговорить тогда в баре неподалеку от дока с Райгелом и Капеллой. Райгел тогда устал, был чем-то озабочен и остался равнодушен к теме, а Капелла, член его команды, с удовольствием подхватил разговор и казалось понимал его.
«Как в Осуиго, — сказал Капелла, — все то время, что мы ждали, пока откроют шлюзы, сокрушаясь о том, что нельзя двигаться дальше, на самом деле было одним из счастливейших в нашей жизни.»
Федр встретился с Райгелом и Капеллой тогда, когда сентябрьские дожди вызвали наводнение на канале, когда потонули все буи и ворота шлюзов забило мусором, так что весь канал пришлось закрыть на пару недель. Суда, направлявшиеся из Великих озер на юг, застряли, и членам их экипажей было совсем нечем заняться. В жизни каждого из них вдруг возникло пространство. Неожиданно появился какой-то пробел. Первой реакцией на это вначале у всех было отчаяние. Так ужасно сидеть, когда нечем заняться. Яхтсмены до этого были заняты своими личными делами и не очень-то охотно вступали в разговоры с кем-либо, но теперь им ничего другого не оставалось, как только сидеть на корабле и беседовать друг с другом изо дня в день. И не просто болтать. А рассуждать. Вскоре все стали ходить друг к другу в гости. То тут, то там одновременно возникали вечеринки, иногда всю ночь напролет. Местных жителей заинтересовали застрявшие суда и кое-кто из них стал знакомиться с моряками. И не просто так. А серьёзно. И снова начиналось застолье.
![Дзен и искусство ухода за мотоциклом](/storage/book-covers/a0/a01463c51496d1200835d6c99470749e229443c7.jpg)
Легендарный американский писатель, бывший битник, мыслитель, моралист, затворник, дзен-буддист, Роберт Мэйнард Пирсиг ныне редко появляется на публике и с неохотой дает интервью. Вышедший в 1974 году роман «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» сделал своего автора, бывшего составителя научно-технической документации, настоящим духовным лидером целого поколения.Это автобиография ума и тела, задающихся проклятыми вопросами человеческого существования, пытающихся установить новую систему жизненных ценностей.
![Субъекты, объекты, данные и ценности](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Заголовок того, о чем я должен сегодня сказать, — «Субъекты, Объекты, Данные и Ценности». Он касается центральной темы настоящей конференции — пересечения искусства и науки. Наука имеет дело с субъектами, объектами и, в особенности, — данными, а ценности она исключает. Искусство касается преимущественно ценностей, но, в действительности, не слишком много внимания обращает на научные данные и иногда исключает объекты. Моя же работа касается Метафизики Качества, которая может преодолеть этот разрыв единой общей рациональной схемой.
![«Сдирать здесь»](/storage/book-covers/37/3718c0e35eb750cc85ad90c5c301133941888e02.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Балкон в лесу](/storage/book-covers/ae/ae15b11a8fd4756d134fb605edbcc394f4f5061b.jpg)
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
![Побережье Сирта](/storage/book-covers/5b/5bb683915219cc101443cf36cc17f6488d89fb32.jpg)
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.
![Грузовой лифт](/storage/book-covers/23/23f237b137cd76fc0d09ee83024606247d4caa25.jpg)
В истории лабиринта бывали времена, когда центр вербовал снаружи отряды профессиональных убийц, а затем отправлял их в сети, чтобы, рассеявшись там, они преследовали редакторов, чьи наблюдения больше не удовлетворяли чиновников из центрального бюро надзора. Убийцы действуют в полной темноте и получают жалованье, зависящее от числа шкур, которые они приносят из своих подземных экспедиций. Встречаются записи о приемах быстрого сдирания кожи…Роман известного французского художника и поэта-сюрреалиста Клода Марга «Грузовой лифт» – подлинный литературный лабиринт, уводящий читателя в замки Франца Кафки, безумие Роберта Вальзера и призрачные пейзажи китайской живописи.