Лавкрафт - [155]

8 июня 1936 г. Эстер Говард впала в кому, после чего ее состояние стало стремительно ухудшаться. Узнав утром 11 июня от одной из сиделок матери, что надежд на выздоровление больше нет, Роберт сел в свой автомобиль, взял из бардачка автоматический кольт, накануне позаимствованный у его друга А. Тайсона, и выстрелил себе в голову. На звук выстрела подбежал его отец с другим коллегой-врачом, однако было поздно — ранение оказалось смертельным. И хотя Роберт Говард прожил еще некоторое время, все же в шестнадцать часов дня он скончался. Эстер Говард умерла на следующий день, так и не придя в сознание.

14 июня 1936 г. состоялась поминальная служба и прощание с писателем и его матерью, прошедшая в Первой баптистской церкви Кросс-Плейнса, после чего их тела захоронили на кладбище Гринлиф в Браунвуде. Г.Ф. Лавкрафт так отозвался в одном письме на смерть Говарда: «У этого парня талантливость была гораздо более высокого порядка, нежели могли предположить читатели его изданных работ, и по прошествии времени он оставил бы след в настоящей литературе с элементами народного эпоса своего любимого Юго-Запада… Трудно в точности описать, что именно делало его рассказы такими выдающимися, — но настоящий секрет заключается в том, что он был в каждом из них, были ли они коммерческими по видимости или же нет… Он был едва ли не единственным в своей способности создавать подлинное чувство страха и жуткой неопределенности… И этого титана Судьбе пришлось убить, в то время как сотни лицемерных писак продолжают стряпать дутых привидений, вампиров, космические корабли и оккультные детективы!»[416]

После Р. Говарда осталось огромное количество неопубликованных и незаконченных текстов, издававшихся спустя годы после его смерти. Значительная часть рассказов была просто дописана и переделана фантастами Л. Спрэгом де Кампом и Л. Картером, сыгравшим в посмертной судьбе Говарда примерно такую же роль, какую О. Дерлет сыграл в судьбе наследия Г.Ф. Лавкрафта.

Началу дружбы Говарда с Лавкрафтом предшествовало письмо, которое будущий создатель Конана-варвара послал редактору «Уиерд Тейлс» Ф. Райту в июле 1930 г. Там он писал буквально следующее: «Я уже давно хотел прочесть рассказ Лавкрафта “Крысы в стенах” и, должен сказать, он полностью оправдал мои ожидания. Я был поражен силой его воображения. Не столько размахом и полетом фантазии, потому что это характерно для многих его произведений, но тем, какую странную и невообразимую задачу поставил он перед собой в этой истории… Он создал невероятную словесную картину, изобразить которую на холсте мог бы разве что Доре… Кульминация этого произведения говорит о том, что Лавкрафт — непревзойденный, единственный в своем роде писатель; нет ни малейшего сомнения в том, что из всех людей, живущих на земле, он обладает самым необыкновенно устроенным мозгом»[417].

Райт переслал письмо в Провиденс, после чего Лавкрафт отправил в Кросс-Плейнс благодарственное послание, вместе с несколькими собственными стихами. Говард отозвался 9 августа, заметив еще в начале письма: «Я уже много лет читаю ваши произведения и с полной искренностью могу сказать, что ни один писатель, античный или современный, не сравнится с вами, когда речь заходит о царстве фантастической литературы»[418].

Эта переписка длилась почти до самого самоубийства Говарда. (Самое полное ее издание в двух томах было предпринято издательством «Гиппокампус Пресс» в 2009 г.) И несмотря на частое несходство позиций и взглядов, Говард сохранял глубокое уважение к старшему другу и коллеге. (Например, они активно спорили о цивилизации и варварстве — техасец прославлял варварский мир, житель Новой Англии стойко защищал царство цивилизованного человека.) В одном из писем к Т.К. Смиту Р. Говард за глаза так отозвался о Лавкрафте: «Этот парень чертовски умен и очень начитан. Он начинает с того, что мои доводы кажутся ему весьма логичными и убедительными и что он вот-вот готов согласиться с моей точкой зрения. А затем следует около трех или четырех страниц, на которых он превращает в ничто все мои аргументы… Я согласен сражаться с противником, который равен мне по силам, но мои жалкие попытки сразиться с ним напоминают боксерский матч, в котором против чемпиона выступает новичок»[419].

В переписке друзья касались самых разных, иногда совершенно неожиданных тем — от расовой теории до исторических баек и легенд центрального Техаса. Неизбежно обсуждались и «дела литературные». На немного наивный вопрос Р. Говарда о происхождении мифов о богах-демонах в текстах Лавкрафта тот ответил вполне честно: «Все они упоминаются в трудах доктора де Кастро, потому что этот джентльмен всего лишь мой клиент, в его рассказы я вставил этих персонажей просто для смеха… Лонг упоминал “Некрономикон” в некоторых написанных им вещах — на самом деле я считаю, что это довольно забавно: выдавать эти выдуманные мифы за настоящие, ссылаясь якобы на другой источник»[420]. После этого Говард стал постепенно втягиваться в литературную игру в вымышленную мифологию. Он походя упоминает самых различных божеств из «Йог-Сототии» в своих произведениях. Например, в рассказе «Пламя Ашшурбанипала» колдун в заклинании обращается и к Ктулху, и к Йог-Сототу. Ссылки на лавкрафтианскую мифологию есть в рассказах «Черный камень», «Дети ночи», «Не рой мне могилу».