Лавина - [25]

«Я хотел бы восполнить свои упущения перед моей сводной сестрой Кристой. Не деньгами, это было бы дешево. Поэтому я предписываю, чтобы вместо нее в создаваемое и точно определенное договором правление фирмы был введен ее муж, Эдмунд Вольф. Я надеюсь прожить еще долго, но умный человек приводит в порядок свои дела, не дожидаясь смерти».

Затем снова последовали комментарии доктора Паульса, но на сей раз он говорил запинаясь.

— Это письмо пришло в Авиньон в тот день, когда госпожа Бёмер уже летела в Дюссельдорф на похороны своего мужа. После возвращения в Авиньон она не сразу обратила на него внимание — очевидно, немного боялась прочитать его. Во всяком случае, опасалась вскрыть письмо от покойника. Сделала это через несколько недель. Госпожа Бёмер забеспокоилась, лишь когда из конторы Цирера ей позвонили и официально сообщили, что сыновья серьезно намерены продать завод американскому концерну «Уорлд электрик», чьим представителем в Дюссельдорфе является господин Вагенфур, старый друг господина Бёмера. Господин Цирер просил ее согласия на продажу, заверяя, что все они, разумеется, будут стараться получить самую высокую цену. Она посоветовалась с одним бывшим юрисконсультом, который доживал свои дни неподалеку, был связан узами дружбы с ее мужем и отцом, и этот юрисконсульт уговорил госпожу Бёмер считать последнее письмо мужа завещанием и потребовать исполнения его распоряжений, пусть даже юридически письмо и не имеет законной силы. Госпожа Бёмер переслала копии письма в контору Цирера и мне, господин Цирер поставил в известность Сашу и Ларса Бёмеров, а вскоре после этого госпожа Бёмер приостановила переговоры о продаже. Ее сыновьям этот шаг до сих пор непонятен.

Я заметил, что доктор Паульс неважно чувствует себя в официальной роли, но он исполнял долг перед близнецами. Вероятно, он, как и я, был удивлен переменой во взглядах этой гранд-дамы. Она, которой в прошлом завод был малоинтересен, вдруг воспылала желанием исполнить последнюю волю своего мужа. Близнецы в свою очередь осуждали нерешительность матери, но просто не считаться с ней не могли.

Доктор Паульс продолжал:

— Я лично считаю модель Бёмера, хотя и участвовал в ее разработке, неудачной и неосуществимой. У господина Бёмера были социально-романтические странности. Поэтому мы просим вас, господин Вольф, отказаться от должности, о которой шла речь в письме. И мы просим вас решить это сейчас, время не терпит.

«Черт побери, — подумал я, — попробуй-ка тут разобраться». От Кристы я знал, что вечно болезненная гранд-дама никогда не проявляла к заводу ни малейшего интереса, хотя ее подлинные или мнимые болезни не мешали ей посещать оперу в Париже или Милане или разыгрывать роль меценатки молодых художников и скульпторов. И вот теперь такой сюрприз.

— Мне понятно ваше желание побыстрее покончить с этой историей, — ответил я. — Такой поворот дел для меня совершенно неожидан. У вас было время для размышлений, мне тоже нужно время.

«Может быть, — подумал я, — Шнайдера уже приглашали сюда и он отказался, а может быть, с ним в этот час тоже беседуют».

Пока я раздумывал, Ларс сказал:

— Вы сделали бы нам большое одолжение, господин Вольф, если бы прямо сейчас без обиняков заявили, что отказываетесь от той миссии, которую предназначил вам господин Бёмер своим последним волеизъявлением. Тогда не подписанный им договор не вступит в силу.

— Так просто? — язвительно заметил я. — Как в церкви: повторяйте за мной?

Я испытующе взглянул на сидящих передо мной мужчин, потом обратился напрямую к Паульсу:

— Прежде всего, господин доктор Паульс, то, что было здесь сообщено, мне совершенно непонятно. Я встречался с господином Бёмером только раз в жизни, но тем не менее заявляю с полной ответственностью: я попробую исполнить волю покойного и его вдовы. Смогу я или нет, сейчас не знаю. Цыплят по осени считают. Во всяком случае, я не отказываюсь. Напротив. Я посоветуюсь с господином Шнайдером и войду в контакт с госпожой Бёмер. Так-то, господа.

Мне показалось, что на лице доктора Паульса промелькнула чуть заметная довольная улыбка, в то время как остальные господа, включая близнецов, смущенно переглядывались.

Уже на стоянке, открывая машину, я вспомнил, что распрощался со всеми только легким поклоном.

После этого неприятного визита смерть Бёмера, обстоятельства ее начали меня все-таки интересовать, во всяком случае больше, чем прежде. Если прежде я упорно держался подальше от всего этого, то теперь сознательно хотел проникнуть в круг лиц, от которого хоть и был далек, но с которым мне хотелось познакомиться поближе, пусть даже это и было чревато опасностью.

Из телефонной будки я позвонил Матильде; она пригласила зайти. Мне даже почудилось, что она обрадовалась моему звонку.

Матильда встретила меня в уже знакомом бордовом платье, которое доставало ей до щиколоток. Я подробно рассказал ей, что видел и слышал на городской квартире Бёмера: описал поведение господ, сидевших на диване, странную позицию близнецов, благосклонную и покровительственную — доктора Паульса. Я обрисовал портрет Цирера и те задачи, которые перед ним поставлены, а именно: организовать продажу завода. Но самое главное — я рассказал ей о том, какую роль отвел мне Хайнрих Бёмер в реализации своей модели.