Лавандовые письма - [8]

Через три дня на столе у нее лежит черный конверт. В тот день Тимира выбрасывает весь ворох писем в камин, не распечатывая. А на следующий садится на корабль, не взяв с собой ничего, кроме смены белья и одного-единственного платья.

Зал Экзаменациума точно такой, как она его запомнила — черные стены, взмывающие ввысь на невообразимую высоту. Стойки из полированного камня, за которыми стоят члены комиссии.

В прошлый раз за их спинами толпились другие маги, ждали своей очереди. И там Тимира увидела черные глаза убийцы ее отца во второй раз. В ту самую секунду, когда она должна была вызвать свою стихию, он протянул руку — и вызвал свою! И снова она увидела эту волну, только на этот раз на ее гребне был не отец, а она сама.

— Учитывая ваши просьбы, мы решили провести Экзамен в закрытом режиме. Во избежание двояких толкований, госпожа Тимира. Никто здесь не может вас обидеть.

Голос холодный и чистый, но глубоко под ним насмешка.

Они ей так тогда и не поверили. Сказали, что она слишком сильна и неспособна контролировать эту силу, поэтому «лучше ограничить магические возможности Тимиры Майро и отправить туда, где она не сможет никому навредить», как написали в заключении.

Тимира кланяется. Прислушивается к себе.

Она волнуется. Это правильно. Немного эмоций нужно. Но она знает, как сделать так, чтобы это волнение пошло на пользу магии.

Впервые Тимира понимает, что Иржи учил ее вещам, о которых она раньше даже не слышала. Наверное, это тайная военная магия, о которой ходят легенды.

К ней подходит человек с ритуальным кинжалом. Тимира открывает горло — он проводит кончиком лезвия, перечеркивая тонкий шрам, и тот со звоном рвется, словно все это время горло опоясывала струна.

— Начинайте, госпожа Тимира. Мы все ждем.

Тимира поднимает руку и зовет изнутри свою магию. Сначала огонь — маленькое пламя загорается на ладони, но никак не реагирует на эмоции, которые Тимира вливает в него. Легкое разочарование — нет, не взял бы Иржи ее к себе. Не дано ей убивать людей на рубежах.

Хотя… убивать ведь можно и не огнем. Страшная вещь, Армагеддон — самое убийственное заклинание, сжирающее до торчащих костей — это ведь земля. Та, что может вылечить и убить одинаково эффективно. Тимира знает, что это не ее, но все равно делает жест, свивая в воздухе маленькую зеленую спираль, из которой вылезает росток… вылезает и все. Дальше никуда. Тимире и самой скучно.

— Госпожа Тимира, вы демонстрируете свои навыки прикладной магии или сдаете Экзамен? — интересуется скучающий голос.

Ее провоцируют. Правильно.

Надо пойти с другой стороны. Не пробовать все подряд слабые стихийные заклинания, а вызвать изнутри себя то, что дает ей силу.

И Тимира достает из себя свой гнев, свой страх, свою обиду, и…

…ее накрывает толщей воды!

Высокая волна возносит ее между черных стен на своем гребне!

Что?!

Все-таки этот ублюдок пробрался сюда?

Пришел завершить то, что начал тогда, на маленьком острове посреди озера…

Она сидела на коленях у отца, а эти черные глаза смотрели из переплетений веток, она так испугалась тогда!

Отпрянула от отца…

…разом ощутив и ужас, и стыд, и страх, которые запрещала себе чувствовать. Мотнула головой, отпрыгнула.

Рука отца метнулась и схватила ее за запястье:

— Куда ты? Папа с тобой еще не доиграл! Ты же сама хотела с папой на этот островок!

И она барахтается в песке, песок забивает ей горло… да, папа был магом, магом земли, и песок слушался его… а она кричала, кричала, кричала, уже не понимая, что песок смыт с нее волной, что отец высоко над землей в толще воды пучит глаза, дергается, вдыхает воду вокруг него…

А потом волна обрушилась.

На черный пол Экзаменациума.

Окатив солеными брызгами всех, кто стоял там.

Тимира скорчилась в центре круга совершенно сухая.

Потому что это была… ее волна.

В шесть лет она впервые призвала свою стихию, когда убийца… нет, когда Тойво, тот мальчик, увидел их, увидел, что делает ее отец, а она впервые посмотрела на это чужими глазами.

Она убила своего отца.

И забыла об этом.

Десятилетний мальчик мог открыть стихию — шестилетняя девочка нет.

И потом в шестнадцать, когда стояла здесь, в зале Экзаменациума и почти вспомнила все, что случилось десять лет назад, она вновь увидела Тойво, уже отбывшего свой срок в болотных тюрьмах магов, пришедшего тоже сдать Экзамен.

Это тоже была ее волна. Ее.

— Госпожа Тимира, боюсь, что… — голос экзаменатора едва пробивается сквозь шум моря у нее в ушах.

Они хотят остановить Экзамен? Нет!

Тимира поднимается, не глядя в их лица. Прислушивается к себе — обида, боль, злость — вот они, ждут внутри. Но сильнее всего — злость на себя. На то, что она никак не могла понять столько лет.

Она поднимает руку, и из черного пола вновь встает волна — до самого бесконечно далекого потолка Эзаменациума. Стоит, дрожит в нетерпении, готовая обрушиться и переломать кости, высосать воздух и заполнить легкие водой. Но стоит — и Тимира ее держит. Одной своей злостью на себя, дуру, забывшую, спрятавшуюся, ненавидевшую столько лет совершенно невиновного человека…

— Экзамен сдан!

…человека, который провел десять лет в болотной тюрьме для магов по ее милости!