Лавандовая спальня - [38]

На это Кэтрин нечего было возразить. Вечером, уставшая до головной боли, она смогла лишь порадоваться, что днем у нее не было времени думать о проклятой записке. Но как избавиться от мыслей о ней позже, когда гости уедут и в большом старом здании останутся лишь дядя и тетя, слуги и она, Кэтрин?

Глава 13

– Я вижу экипажи! – воскликнула Бет Харт, уже три четверти часа глядевшая в окно.

Кэтрин поплотнее закуталась в темную шаль тетушки Мэриан. В холле было душно, но миссис Лофтли потребовала, чтобы домочадцы выглядели подобающе обстоятельствам.

Сама тетушка Мэриан в темно-сером унылом платье в очередной раз побежала проверить, все ли благополучно с обедом. Дядюшка Томас, дремавший на диване в холле, встрепенулся и с кряхтением поднялся на ноги. Ему надлежало открывать дверь, так как Эндрю и отозванный по такому случаю с фермы Сэмюэль должны были прислуживать гостям за обедом. Никаких горничных в такой день!

Мистер Лофтли взялся оберегать своих гостей от настырных журналистов, с раннего утра отирающихся возле гостиницы. Как и следовало ожидать, вездесущие писаки уже как-то прознали об убийстве в Кромберри и торопились опередить конкурентов в написании леденящих душу историй. Дядюшка Томас знал, что Грейтон любезно направил к «Охотникам и свинье» своих констеблей, чтобы защитить потрясенных горем и обстоятельствами смерти миссис Синглтон родственников от нападок журналистов. И все же он напрягся, когда леди и джентльмены начали выбираться из экипажей и двое самых опытных и плечистых мужчин отделились от горстки собратьев и поторопились к крыльцу. Констебли Грейтона, хоть и не привыкшие к подобным ситуациям в благостной тиши Кромберри, проявили сноровку и сумели удержать охотников за скандальными новостями на расстоянии от крыльца до тех пор, пока дядюшка Томас не впустил в холл всех гостей и не запер за ними двери.

Процессия медленно двинулась через холл, тихо переговариваясь. Кэтрин и стоящую возле ее конторки Бетси почти никто не замечал, только мистер Блантвилл улыбнулся обеим девушкам и судья Хоуксли ободряюще кивнул.

Тяжело ступающего мистера Синглтона поддерживал под руку кузен миссис Синглтон, доктор Фицпатрик. За ним следовала Хелен Тармонт со своим женихом, мрачные и уставшие, старшего мистера Теннерсона ободряла мисс Фриддел, а викарий Фриддел сопровождал миссис Дримлейн, пожелавшую сегодня казаться более слабой и беспомощной, нежели в другие дни. Еще несколько недель назад никто в Кромберри не слышал о миссис Синглтон либо успел забыть ее имя, припоминая только, что какая-то леди со своим супругом взяли под опеку девочек Тармонт. А сегодня на похороны этой достойной дамы собрался едва ли не весь город! Еще двое констеблей Грейтона напрасно оглядывали толпу на кладбище в отчаянной надежде увидеть среди собравшихся Арчи Тармонта или заметить у кладбищенских ворот зеленую карету.

Викарий Фриддел произнес чувственную речь, дамы пролили строго отмеренное количество слезинок, а Хелен Тармонт покачнулась, словно не могла стоять на ногах, и жениху пришлось отвести ее от могилы и усадить на старую каменную плиту. Мистер Синглтон, кажется, не замечал ничего вокруг себя и послушно следовал указаниям других: «встаньте здесь, сэр», «пройдите вот туда, дорогой друг», «нам пора возвращаться к каретам, дружище».

Озабоченный доктор Голдблюм был рад передать неожиданного пациента в руки доктора Фицпатрика. Бетси слышала, как он говорил идущему рядом с ним Ричарду Дримлейну:

– Подумать только, кузеном бедной миссис Синглтон оказался сам доктор Фицпатрик! Его наблюдения за больными в клинике произвели фурор среди просвещенного сообщества!

– Психиатрической клиники, я полагаю, – флегматично заметил мистер Дримлейн. – Я слышал, что Фицпатрик до сих пор трудится в клинике Нордчестера, хотя ему неоднократно предлагали переехать в Лондон.

– Истинно так! – никак не мог успокоиться доктор Голдблюм, и в интонациях его к удивлению примешивалось некоторое сочувствие, как будто доктор Фицпатрик и сам был отчасти нездоров душевно. Сам доктор Голдблюм и помыслить не мог, что можно отказаться от подобного предложения.

Доктор Фицпатрик выглядел мрачным, но любезно отвечал главному констеблю Грейтону, когда после обеда собрание рассеялось по холлу и другим открытым для гостей помещениям первого этажа. Судя по тому, что удалось расслышать Кэтрин, Грейтон спрашивал доктора, мог ли убийца миссис Синглтон оказаться безумцем. Ответа доктора она не расслышала, так как в это время в холл вышли викарий Фриддел и его сестрица с намерением выразить последние соболезнования родным миссис Синглтон и откланяться.

Из всех приехавших на похороны доктор Фицпатрик представлялся Кэтрин наиболее интересной персоной. О его трудах она неоднократно слышала от отца, обсуждавшего их со своими учениками, и всякий раз пыталась представить, каково это: быть доктором в психиатрической клинике. Об устройстве этого заведения она имела весьма смутное представление, но и переданных шепотом леденящих историй было достаточно, чтобы посочувствовать как пациентам, так и служащим подобных учреждений. Похоже, у доктора Фицпатрика не было жены и детей, несмотря на то что его возраст приближался к сорока годам.