Лава - [12]

Мой магнитор выскочил на пустынный бульвар, завертелся на месте, разворачиваясь и, подчиняясь заданному ускорению, помчался в темноту, все дальше и дальше удаляясь от проспекта Свободы. Рядом, все еще без сознания, лежал Наока в наручниках, которые я предусмотрительно надел на него уже в машине. Быстро ощупав его карманы, я вытащил тяжелый десяти зарядный «Борсет» с вороненым стволом, торчавший справа, за ремнем брюк Наоки. Бросил его на заднее сидение. Кроме оружия и бумажника в карманах у него ничего не было.

Выехав на оживленное шоссе и смешавшись с попутным транспортом, я сбросил скорость. Погони не было. На экране заднего обзора медленно уплывали вдаль цепочки огней, вскоре таявшие в ночной мгле. На часах половина девятого. Если поднажать, то к утру можно добраться до Шэнь-Цян.

* * *

Здание, где располагался местный комитет ОЗАР, напоминало растревоженный улей. Разнородный гул голосов стоял в воздухе, смешиваясь с табачным дымом, запахом дешевой парфюмерии и человеческого пота. Вентиляторы на потолке натужно гудели, широкие лопасти с трудом месили тяжелый воздух.

Миновав шумный и тесный вестибюль первого этажа, и здороваясь на ходу со знакомыми оперативниками и следователями, я поднялся на второй этаж, где находился кабинет Ена Шао. В узком мрачном коридоре чуть было не столкнулся с двумя плечистыми парнями в форме службы безопасности, сопровождавшими какого-то человека с заложенными за спину руками и низко опущенной головой. Судя по всему, его только что вывели из кабинета Ена. Одет он был прилично, но вид у него какой-то сломленный: плечи опущены, на щеках трехдневная щетина, в волосах, когда-то темных и курчавых, седина. Я остановился, пропуская их. В это мгновение арестованный поднял ко мне свое лицо, и я увидел его глаза, — бесконечная печаль застыла в самой глубине их, как у человека осознавшего неизбежность собственной смерти и бесполезность борьбы за жизнь.

Сердце у меня сжалось от боли при виде этих глаз. Кто этот человек? Почему он здесь? И почему такая безысходность сквозит в его взгляде? Я смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом коридора, терзаясь этими вопросами.

Ен сидел за массивным столом, заваленным ворохом каких-то папок, бумаг и толстых уголовных дел. Солнечный свет падал сквозь распахнутое окно, и скуластое загорелое лицо начальника местного ОЗАР казалось почти медным. Этот парень еще с первой встречи понравился мне своей рассудительностью и спокойствием, но сейчас вид у него был необычно возбужденный. Рукава рубашки закатаны, ворот расстегнут почти до груди, на щеках выступили красные пятна. Да и в глазах сквозит какой-то жестокий холодок. Таким я его еще не видел. Впрочем, взгляд его снова стал доброжелательным и приветливым, едва он завидел на пороге меня.

— А, Максим! Проходи. Садись.

— Кого это вывели сейчас от тебя? — сходу спросил я, подходя к столу.

— А! — отмахнулся он, пожимая мою руку. — Не стоит говорить. Дерьмо! Из-за таких вот, как он, мы до сих пор не можем покончить с прошлым! — В глазах его снова мелькнула жестокость.

— Да? А мне он показался вполне порядочным человеком. Не знаю… Но глаза у него честного человека.

Ен уставился на меня так, словно, впервые увидел. Багровые пятна на его щеках проступили еще явственнее.

— Глаза честные?! Да, я… — Он осекся, и вдруг заявил несвойственным ему начальственным тоном, отчитывая меня, словно, провинившегося школьника: — И вообще, где ты болтаешься последнее время? Найти тебя нигде не могут. Пока ты работаешь на меня, ты обязан…

— Я не болтаюсь, как ты выразился. Это, во-первых, — оборвал я его. Тон Ена задел меня. Так со мной еще никто здесь не разговаривал. — А во-вторых, я работаю не на тебя, а на правительство народной власти по договору с Землей! И, наконец, я не знал, что обязан докладывать тебе о каждом своем шаге здесь.

Это был удар ниже пояса, но мне захотелось немного проучить его, сбить его спесь, и это подействовало.

— Ну, хорошо, не будем больше об этом, — примирительно сказал он. — Но все же ты не забывай об ответственности, возложенной на меня народной властью. Ведь я отвечаю за твою безопасность, и, черт возьми, я все-таки переживаю за тебя! К тому же, твоя жена беспокоилась за тебя.

Я прекрасно знал, что Юли никогда не ослушается меня, и не станет звонить сюда сама. Но зачем Ен солгал? Пока я размышлял над этим вопросом, почувствовал на себе его пристальный взгляд. Он ждал объяснений.

— Вчера я ездил в столицу, — нарочито спокойным и неторопливым тоном начал я. — Дело не требовало отлагательства, и я не стал ставить тебя в известность.

— И что же это за дело, если не секрет?

— Дело простое: я вышел на след Наоки, того самого, что когда-то ушел от ответственности за наркотики, еще при прежней власти, и взял его с поличным в столице, — произнес я обыденным тоном, как будто речь шла о каком-то пустяке.

Ен даже привстал в своем кресле.

— Нао… Ты, что в своем уме?

— Не понял. Что-то не так?

— Нет, ты действительно спятил! — Ен нервно рассмеялся. — Он взял Наоку! Прекрасно! Замечательно! И, что мне прикажешь с ним делать?

— Пока посади в изолятор. Там разберемся.