Лаура - [2]

Она была из тех, кто предпочитает составлять собственное мнение, исходя из позиции окружающих.

И тут в комнату вошел Эгберт. Глядя на него, можно было предположить, что он опечален не только кончиной Лауры.

– Кто-то разделался с четырьмя моими пеструшками, – объявил он. – С теми самыми, которые должны были отправиться в пятницу на выставку. Одну из них утащили и съели прямо посреди моей новой клумбы с гвоздиками, на которую у меня ушло столько сил и денег. Для нападения были выбраны моя лучшая клумба и лучшие птицы. Кажется, что тот зверь, который совершил это преступление, знал, как за короткое время нанести больший урон.

– Ты думаешь, это лиса? – спросила Аманда.

– Больше похоже на хорька, – предположил сэр Лалуорт.

– Ни то ни другое, – произнес Эгберт, – повсюду остались следы перепончатых лап, и они привели нас к ручью, что течет в нижней части сада. Скорее всего это выдра.

Аманда быстро украдкой взглянула на сэра Лалуорта.

Эгберт был слишком взволнован, чтобы оставаться на завтрак, и тотчас же отправился проследить за тем, как укрепляются ограждения вокруг курятника.

– Мне кажется, она могла подождать хотя бы до окончания похорон, – обиженным тоном произнесла Аманда.

– Что поделать, это ведь ее похороны, – отозвался сэр Лалуорт. – Вот вам пример того, как далеко можно зайти, выказывая неуважение к собственным останкам.

Несмотря на то что приходскому священнику были переданы некоторые суммы на помин души покойницы, преступление свершилось и на следующий день. В то время когда вся семья присутствовала на траурной церемонии, были убиты все оставшиеся в живых пеструшки. При отступлении мародер, казалось, старался пробежать по всем цветочным клумбам, однако пострадали и клубничные грядки в нижнем саду.

– Пущу-ка я в сад собак, которые охотятся на выдр, и сделаю это как можно скорее, – беспощадно проговорил Эгберт.

– Ни в коем случае! Об этом и думать забудь! – воскликнула Аманда. – То есть я хочу сказать, это не поможет, да еще сразу после похорон…

– Это необходимо сделать, – сказал Эгберт. – Если уж выдра взялась за это дело, она не остановится.

– Может, теперь она отправится куда-нибудь в другое место, поскольку здесь больше нет птиц, – предположила Аманда.

– Может показаться, что ты хочешь защитить этого зверя, – сказал Эгберт.

– В последнее время в ручье было так мало воды, – возразила Аманда, – вряд ли будет честно охотиться за животным, когда у него и так почти нет шансов на спасение.

– Боже праведный! – вскипел Эгберт. – О чести ли сейчас думать! Я хочу, чтобы это животное как можно скорее убили.

Даже противодействия со стороны Аманды поубавилось, когда в следующее воскресенье, во время службы в церкви, выдра пробралась в дом, вытащила из погреба пол-лосося и растерзала его, усеяв чешуйками персидский ковер в кабинете Эгберта.

– Скоро она будет прятаться под нашими кроватями и кусать нас за пятки, – сказал Эгберт.

И насколько Аманда знала эту конкретную выдру, она чувствовала, что подобная возможность не исключается.

Вечером, в канун того дня, который был назначен для охоты, Аманда целый час бродила в одиночестве вдоль берегов ручья, производя то, что ей казалось собачьим лаем. Те, кому довелось услышать это представление, милосердно сочли, что это она, готовясь к предстоящему выступлению на деревенском празднике, пытается имитировать голоса животных, обитающих на ферме.

О результатах прошедшего днем спортивного состязания ей сообщила ее приятельница и соседка Аврора Баррит.

– Жаль, что ты не выходила из дому. Время мы провели отлично. Мы быстро ее нашли – в пруду, в нижней части твоего сада.

– Вы… убили ее? – спросила Аманда.

– Ну да. Замечательный экземпляр, притом самка. Она довольно больно укусила твоего мужа, когда тот пытался преследовать ее. Бедное животное, мне так жаль его. Когда его убивали, у него был такой человеческий взгляд. Можешь считать, что я говорю глупости, но знаешь, кого мне напомнил этот взгляд? Дорогая моя, что с тобой?

Когда Аманда немного оправилась от нервного потрясения, Эгберт вывез ее в долину Нила, чтобы она выздоровела окончательно. Перемена обстановки быстро помогла ей восстановить умственное и душевное равновесие. Проделки предприимчивой выдры, предпочитавшей разнообразить свое меню, теперь рассматривались в должном свете. Всегда отличавшаяся спокойным нравом, Аманда сделалась такой же, какой была прежде. Даже поток проклятий, изрыгаемых ее мужем, переодевавшимся в соседней комнате, не мог нарушить ее безмятежного спокойствия в тот вечер, когда она в ленивой позе сидела перед туалетным столиком в одной каирской гостинице, хотя слова, которые он произносил, обыкновенно не входили в его словарный запас.

– В чем дело? Что случилось? – с веселым любопытством спросила она.

– Этот звереныш выбросил все мои чистые рубашки в ванну! Ну, погоди, доберусь я до тебя…

– Что еще за звереныш? – поинтересовалась Аманда, подавляя желание рассмеяться. Выражая свое негодование, Эгберт в отчаянии прибегал к совершенно неподходящим выражениям.

– Звереныш в обличье обнаженного смуглого мальчика-нубийца, – бушевал Эгберт.