Лаура и ее оригинал - [15]
[110]
[11 Вайльд А]
Роман под названием «Лаура» мне прислал художник Равич, отвергнутый поклонник моей жены, изысканный портрет которой он написал за несколько лет перед тем. История о том, каким образом, следуя каким тонким указаниям и бесплотным понуканиям я очутился на выставке, где его подруга, беспрестанно хихикающая плёха с раззолоченными ногтями, продала мне «Даму с веером», составляет отдельный анекдот в антологии унижений, в которой я, женившись, сделался постоянным автором. Что до самой книги, раскупавшейся нарасхват,
[111]
[Вайльд B]
с рекламою на обложке, гласившей:«rоmаn à clef, в котором clef потерян навсегда»[63],- то искусительные руки одного из моих слуг, лакового лакея, как его называла Флора, все время подсовывали мне ее в поле зрения, и когда я наконец плюнул и раскрыл ее, то к великой моей досаде оказалось, что это шедевр.
[112]
[Z]
Последняя §
Винни Карр, дожидаясь поезда на платформе станции Секс[64], прелестного швейцарского курорта, славящегося своей мирабелью, заметила давнюю свою подругу Флору, сидящую на скамье недалеко от книжного киоска с книжкой на коленях. То было дешевое издание «Лауры», вышедшее почти в одно время с гораздо более солидным и пригожим изданием в переплете. Она только что купила ее в станционном киоске, и в ответ
[113]
[Z2]
на шутливое замечание Винни («небось приятно читать про свою жизнь») сказала, что не знает, сумеет ли заставить себя начать книгу.
— Но ты просто обязана! — сказала Винни. — Ну конечно, там много чего понавыдумано и так далее, но ты там узнаешь себя на каждом шагу. А потом, там эта твоя потрясающая смерть. Давай я тебе покажу твою потрясающую
[114]
[Z3]
смерть. Ну надо же, как назло, мои поезд. Ты тоже едешь?
— Никуда я не еду. Жду одного человека. Ничего особенно интересного. Отдай мне пожалуйста книгу.
— Да, но я просто должна найти тебе это место. Это не в самом конце. Ты будешь визжать от смеха. Самая бредовая смерть на свете.
— Ты пропустишь свой поезд, — сказала Флора.
ПРИЛОЖЕНИЯ: ПОДСОБНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
[78]
Софрозина, термин Платона для определения идеального самообладания, произрастающего из рационального корня человека[65].
[90]
[9]
[…] этот фон[66] [следует] сохранять чистым от помех усталого зрения, например от гипнагогических горгуль [галлюцинаций образов — зачерк. ] или энтоптических роений.
[…] вертикальный штрих, проведенный мелком на темном прюнелевом фоне […]
над коллекцией монет или насекомых.
[…] манекен или скелетик, но это требует […]
[108]
Оксфордский словарь английского языка
Нирвана задувает (гасит)
вымирание, исчезновение.
В теологии буддизма — вымирание… и растворение в верховном духе.
(нирванное объятие Брахмы)
бонза = буддийский монах
бонзастырь, бонзастыри
учение о буддийском воплощении Брахманство = растворение в божественной сущности
Брамизм
(все это постулирует верховного бога)
[109]
Буддизм
Нирвана = «само-вымирание» «личностно[го?] существовани[я?]»
«высвобождение из круга воплощений»
«соединение с Брахмой (индуизм), достигаемое чрез подавление личностного существования»
Буддизм: Блаженное духовное состояние
Религиозная ахинея и мистицизм восточной мудрости.
Второсортная поэзия мистических мифов
[119]
[…] ему тоже надобно было
и что он будет приезжать во всяком случае на неделю один раз в два месяца
Это [может быть] для Темы
Начать со [стихотв.?] и т. д. и кончить
мает, и Флорой, приписать [?] картин[е?]
[137]
Самоуничтожение мыслию
чувство, что таешь
Envahissement[67] восхитительного растворения (что за чудесное, точное существительное!)
Следствие употребления некоего химического препарата, которым пользуются анест[езиологи]
Пуп [мой] меня никогда особенно не занимал
[138]
изглаживать
искоренять
вымарывать
зачеркивать
стирать
вычищать
уничтожать
Геннадий Барабтарло. «ЛАУРА» И ЕЕ ПЕРЕВОД
Предлагаемая вниманию читателя книга не предназначалась в этом виде его вниманию. Набоков не отдавал в печать вещей не то что не совсем отделанных, но не довольно отзеркаленных. Новый роман он записывал, по своему обычаю, на каталожных карточках, с декабря 1975 года до весны 1977-го, когда должен был постоянно прерывать писание вследствие болезни, от которой уже не оправился. Один из ранних пробных вариантов названия был Dying Is Fun; это последнее слово, в новом американском хождении превратившееся в полуприлагательное, плохо поддается переводу, разве что истолковательному.
Веселая смерть? (по образцу провансальской la gaya scienza, веселой науки поэзии). Умирать в свое удовольствие? Умирание уморительно? Умирать, так с музыкой? В «Приглашении на казнь» один из действующих шутов под шумок и как бы ненароком выдает музыкальный ключ к замыслу книги (правда, калейдоскопически зашифрованный): «смерть мила: это тайна». Нужно, конечно, помнить, что все такие максимы дороги в художественных вымыслах, тогда как у самого художника мог быть иной взгляд на эти вещи.
Спустя четыре года но смерти Набокова я впервые услышал от его вдовы о начатом последнем романе. «Мне велено было сжечь его». Это было сказано с отдаленной легкой улыбкой, со свойственным ей задержанным прямым взглядом в глаза собеседнику. Мы сидели в маленьком кабинете в начале анфилады гостиничной квартиры Набоковых в Монтрё, об одном большом овальном окне, выходившем на юго-запад, на озеро. «Но я покамест не исполнила этого — рука не поднялась». Подробностей она не предлагала, и я не стал их просить из безотчетного чувства, что все, что касается этой книги, должно соблюдаться в тайне.
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.
Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.
Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.
Посвящение: Моей любимой, которой не нравится Евангелион, но нравится то, что я пишу! А еще всем тем, кто поспособствовал прошлому удалению моей работы и, возможно, поспособствует своими жалобами еще и будущему: благодаря вашим идиотским действиям работа стала только лучше, так что спасибо за вашу ненависть, которая подстегивает к переменам! Описание: Все привыкли к попаданцам, которые гнут всех одной левой.Обычно, если ГГ - попаданец и при этом он обладает магической силой, то обязательно был кем-то уровня Бога, или даже покруче.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Салиас-де-Турнемир (граф Евгений Андреевич, родился в 1842 году) — романист, сын известной писательницы, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. В 1862 году уехал за границу, где написал ряд рассказов и повестей; посетив Испанию, описал свое путешествие по ней. Вернувшись в Россию, он выступал в качестве защитника по уголовным делам в тульском окружном суде, потом состоял при тамбовском губернаторе чиновником по особым поручениям, помощником секретаря статистического комитета и редактором «Тамбовских Губернских Ведомостей».
Фрагмент из набросков к книге «Вино из одуванчиков».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Приглашение на казнь» (1934, опубл. 1935–1936) – седьмой русский роман Владимира Набокова, одна из вершин «сиринского» периода творчества писателя. В неназванной вымышленной стране молодой человек по имени Цинциннат Ц. ожидает казни, будучи заточен в крепость и приговорен к смерти за свою нарушающую общественный покой непрозрачность или, как говорится в заключении суда, «гносеологическую гнусность». Навещаемый «убогими призраками» охранников и родственников, Цинциннат все более отчетливо ощущает вымороченную театральность и гротескную абсурдность окружающего мира, в котором директор тюрьмы может обернуться надзирателем, а палач притворяется узником и демонстрирует цирковые трюки.
Вниманию читателя предлагается первый и наиболее автобиографичный роман всемирно известного русско-американского писателя, одного из крупнейших прозаиков XX века, автора знаменитой «Лолиты» Владимира Набокова. «Машенька» (1926) – книга о «странностях воспоминанья», о прихотливом переплетении жизненных узоров прошлого и настоящего, о «восхитительном событии» воскрешения главным героем – живущим в Берлине русским эмигрантом Львом Ганиным – истории своей первой любви. Роман, действие которого охватывает всего шесть дней и в котором совсем немного персонажей, обретает эмоциональную пронзительность и смысловую глубину благодаря страстной силе ганинской (и авторской) памяти, верной иррациональным мгновениям прошлого.
Роман «Бледный огонь» Владимира Набокова, одно из самых неординарных произведений писателя, увидел свет в 1962 году. Выйдя из печати, «Бледный огонь» сразу попал в центр внимания американских и английских критиков. Далеко не все из них по достоинству оценили новаторство писателя и разглядели за усложненной формой глубинную философскую суть его произведения, в котором раскрывается трагедия отчужденного от мира человеческого «я» и исследуются проблемы соотношения творческой фантазии и безумия, вымысла и реальности, временного и вечного.
«Король, дама, валет» (1928) – первый из трех романов Владимира Набокова на «немецкую» тему, за которым немного позднее последовали «Камера обскура» и «Отчаяние». В хитросплетениях любовно-криминальной интриги перетасовываются, словно игральные карты, судьбы удачливого берлинского коммерсанта, его скучающей жены и полунищего племянника-провинциала – марионеток слепого, безжалостного в своем выборе случая. За перипетиями детективного сюжета угадывается властная рука ироничного, виртуозного, неумолимо воздающего каждому по заслугам автора – будущего создателя «Защиты Лужина», «Дара», «Ады» и «Лолиты».